Евгений Енин - Случайностей не бывает

Но это был не удар Олгой-Хорхоя.

Это был удар взрывной волны.

— Это потому, что дрова, — прохрипел Фрол, скосив глаза на торчащий пола рядом с его носом зуб червя.

Зуб слабо дымился зелёным.

— Разнесли, кажется, — сделал вывод Джо.

Порфирий Гордеевич поднялся и на долгие секунды застыл, глядя через уже незастекленное окно в грохочущую темноту тоннеля.

— Г-хм. Вроде отстал.

— Отстал? Надолго? — Яна среагировала на принципиальную разницу между «отстал» и «разнесли».

— Да кто ж его знает? — Порфирий Гордеевич продолжал смотреть в тоннель.

— Думаете, жив он остался? А, барин? Эгэть! — Фрол выдернул зуб Олгой-Хорхоя. — Шибко полезно, если растолочь и с водкой, — объяснил он

— Да кто ж его знает? — повторил Порфирий Гордеевич. — Но отступать нам уже некуда. Ну, располагайтесь, — пригласил он жестом радушного хозяина. И добавил мрачно, — пока.

Что поразило Яну в головном вагоне, это ковры. Ковры покрывали пол, диваны, коврами были завешаны окна.

И было сразу понятно, что это не те ковры, которыми любили украшать стены квартир в прошлом веке в провинциальных городах. А настоящие персидские, старинные, каждый из которых стоил больше, чем та самая квартира.

В центре вагона стоял столик со столешницей, обтянутой зелёным сукном.

— Ломберный, — вспомнила Яна, как он называется.

Освещался вагон отнюдь не лучинами. А свечами. Свечи горели в двух больших люстрах, вполне дворцово-эрмитажного вида. В подсвечниках на стенах. В канделябрах, стоящих на столе. Стоящих, несмотря на все потрясения, перенесённые вагоном.

— Прибиты, — подумал Артём.

А двери в кабину машиниста стояли два мощных шандала с особенно толстыми свечами.

К звукам, доносящимся из тоннеля через разбитое окно, добавился явственный «чух-чух-чух», который поезд на электрическом ходу издавать не мог.

Яна принюхалась. Ей показалось, что здесь пахнет не только воском от свечей и пылью от ковров, но и сгоревшим углём, как из печной трубы.

— Может, партейку в вист? — предложил Порфирий Гордеевич, струёй перекинув из одной руки в другую карты неизвестно откуда взявшейся колоды. Всем стало ясно, как они с Фролом коротают время.

— Я только в «дурака» умею, — застеснялся Артём.

— Можно и в вист, — согласился Джо. — Если у вас есть что на кон поставить. Поезд даже не предлагайте Он у вас как-то быстро кончается. — Чёрт протянул руку и достал из-за мохнатого уха Порфирия Гордеевича туза пик.

Эльф скосил глаза на карту, крякнул и приказал:

— Фрол, а достань-ка нам с ледника бутылку фин шампаня, вроде оставалось ещё. А что на кон поставить у меня найдётся. — Эльф гордо откинул голову, придержав фуражку ушами. — А вот у тебя что есть? Дрезина, между прочим, не твоя, я знаю, что у вас всё имущество на матушку записано.

— Так, всё!

Яна встала с поднятыми руками между эльфом и чёртом. Как-то ей вдруг стало ясно, что если позволить этим двоим оказаться за ломберным столом с картами и шампанским, то нападающего Олгой-Хорхоя они максимум будут отталкивать локтями, чтобы не мешался.

— Давайте-ка вы лучше это, ну вот хотя бы покажите мне кабину машиниста, — попросила Яна, чтобы отвлечь их от назревающего турнира, — я давно хотела её посмотреть.

— Г-хм. Ну что ж, желание дамы для меня закон. — загусарил обер-кондуктор. — Прошу вас пройти вперёд. Ну и остальные тоже могут присоединиться в целях образования, — уже другим тоном добавил эльф, глядя на остальных Джо и Артёма.

Дверь в кабину при ближайшем рассмотрении оказалась не алюминиевой с пластиковым покрытием, как в обычных поездах метро, а деревянной, и, похоже, дубовой.

Кресло машиниста было именно креслом, с тёмно-красной бархатной обивкой, толстыми валиками подлокотников, украшенными жёлтыми кистями.

Пульт управления был не унылым серым ящиком с чёрными кнопками, а тумбой из жёлтой надраенной латуни с деревянными вставками и блестящими рычажками.

Освещалась кабина двенадцатью свечами в четырёх подсвечниках.

Из общего стиля «помещичий стимпанк» выбивалась только главный рычаг, похожий на очень большой консервный нож или серп, с надписями «ход» и «тормоз». Вот он точно был дюралюминиевый, стандартный, и даже рукоятка его была обмотана разноцветной изолентой, с чёрной грязью между витками.

Рычаг был выставлен на максимальный ход и заклинён веником. Ну, их предупреждали.

— Хе-хе, это наш автопилот, — несколько смутился Порфирий Гордеевич, выдернув веник и бросив Фролу, который тут же переправил его в дальний угол.