Татьяна Зингер - Нечего бояться

-- Отвратительно, когда ребенок сам просит погубить ему жизнь, лишь потому что так "правильно". Не находишь? Гадко... Раньше я не подозревала, что сюда отправляют вторсырье. Чтобы мы разлагались, питались собственной слабостью и отрывались на детях, превращая их в себе подобных. А вы безропотно подчинялись...

Я не понимала, о чем она говорит. Какое вторсырье, почему? К чему велась эта речь? Мы обсуждали последствия драки, а не жизнь учителей. Неужели она обращалась к ребенку за поддержкой, спрашивала моего одобрения? Бледные щеки Анны налились розоватым оттенком, глаза сузились. Она напоминала сумасшедшую. Или окончательно опустошенного человека, который вот-вот потеряет рассудок.

-- Мадам, зачем вы рассказываете это мне? -- рискнула я.

Она глянула куда-то сквозь меня.

-- Неужели человек, которого даже зовут по-особенному, не разделяет моих мыслей? -- и внезапно разъярилась: -- Разумеется, у тебя всё банально и размечено! Муж, профессия, безбедная старость. Считаешь наблюдателей обычными людьми, которым не повезло с распределением? Или которым предоставлена честь оберегать тебя от зла? Покорная овца в стаде. Ты жаждешь наказания? Я назначаю тебе карцер. Иди.

Попытку спора она пресекла ударом кулака по столу. Я, удивленная и обиженная донельзя вылетела из кабинета. Во мне разгоралось отчаяние. Карцер?! Но за что?! Минуту назад она убеждала, что не я виновата и что любая отметка о драке испортит мое будущее. Но карцер?.. Не розги, не лишение еды или развлечений, не переписывание учебных пособий рукописно, как в старину.

Хуже наказания не придумать. Самое страшное место в лагере. Пустое помещение, без постели, стола. Вообще без мебели, окон. В него загоняли за самые серьезные проступки.

Еще вчера бы меня поддержал Ник. Уверена, он придумал бы занятие или прокрался ко мне, только бы скрасить одиночество. Но сегодня удача отвернулась, и после обеда меня отвели в карцер. Щелкнула защелка, и удаляющиеся шаги стали последним громким звуком.

Я моргала, но как ослепла -- глаза не различали, где начинается противоположная стена. Пространства хватало исключительно на то, чтобы сесть и вытянуться или свернуться калачиком. Вначале я размышляла об отъезде Ника, о поступке Анны, её словах и оскорблениях, но вскоре захотелось взвыть. Через час мне почудилось, что я рехнулась. Секунды текли медленно. Или вовсе не текли? Может, я застыла в безвременье?

Я поскреблась в дверь, прислонилась к ней ухом. Никого. Справа зашумело электричеством. Жужжание усиливалось, въедалось в сознание. Я затрясла головой.

-- Один, два, три, -- забормотала, надеясь отогнать разрывающую слух тишину.

Покачивалась взад-вперед. Оперлась на стену. Вновь начала считать. На тысяче охрипла, на трех -- потеряла голос.

Темень давила на виски, скреблась по уставшим от напряжения глазам. Я могла бы закрыть их, но предпочитала вглядываться в выставленную ладонь, которую безнадежно силилась увидеть.

Не выдержав, я легла, уткнувшись лбом в колени и обняв руками ноги.

Как там Ник? Ему дали квартиру, обеспечили работой? Если верить роликам о "взрослом мире", этим занимаются в первый день. Организовывают жизнь нового члена общества, обустраивают её в удобстве и комфорте.

Встретился ли он с Грином и Кристиной? Помнит ли обо мне или уже забыл, погрузившись в прекрасное будущее, которое сулит А-02?

Но если оно настолько великолепно, почему Анна пришла в гнев, когда говорила о работе наблюдателей? По какой причине та медсестра предпочла наглотаться таблеток, а не передать ребенка правительству? Зачем детям дают агитационные имена и буквенные значения вместо фамилий? Для чего нас отбирают у матерей и воспитывают без "пагубного воздействия семьи"? Какой в этом толк, если мир "сбоку" так хорош, как показано в фильмах. Неужели в нем не ужились бы братья и сестры, родители и дети? Нас бы захватили другие страны?

Когда-то давно Единство образовался от слияния пяти слабых государств. Правительство полностью изменило людскую жизнь, уничтожило семью, придумало лагеря для детей и принцип "распределения по специальностям", чтоб нас ничто не ослабляло: ни родные, ни память о предках, ни карьера. Войны случаются и сейчас, но, если верить учебникам, именно благодаря совершенному обществу Единство одерживает в них победу. А что случилось бы, будь общество иным?

Впервые за пятнадцать лет я усомнилась, что в А-01 мне понравится. Впрочем, выбора не предоставляли. Тем более, опасения мои основывались исключительно на речах невменяемой учительницы и старых размышлениях о именах, фамилиях и поступках. Наверное, я, запутавшись и устав от темноты, зря накручивала себя.