Макс Мах - В полусне

— Мне нужна помощь, — сказал Герт.

Что? Где?

— Я должен войти в дом.

Не понимаю.

«Что же мне делать?» — в отчаянии подумал Герт, и представил себя внутри храма.

Этот образ, однако, ласка поняла.

Здесь. — Она вильнула хвостом и нырнула во мрак.

Герт достал из-под плаща фонарь, открыл заднюю стенку и, поставив на землю, начал высекать огонь. Ласка вернулась и смотрела, как Герт запаливает фитиль и поднимает фонарь.

— Я готов! — Не только слова, но зрительный образ идущего человека.

Ласка поняла и повела его в тень. Неподалеку от того места, где он встретил оборотня, в фундаменте храма находилась узкая ниша. Человек едва мог в нее протиснуться, но там, внутри пряталась лестница, спустившись по которой, Герт попал в узкий коридор без дверей, выводивший в подвал храма. Здесь было сыро и пусто, но Герт знал, то, что он ищет, находится не здесь.

— Я ищу! — сказал он и представил себя, вынюхивающим на звериный лад след человека, который прячет кожаный мешок. Разумеется, Герт не надеялся, что следы Людо сохранились здесь и через сорок долгих лет. Он думал о другом. А вдруг ласка сможет найти то, что, возможно, спрятано в храме?

Здесь?

— Нет.

Ласка его поняла и побежала к винтовой лестнице, ведущей наверх, в молельный зал. Герт пошел за ней, освещая фонарем узкие каменные ступени.

Здесь?

— Не знаю.

Иду искать, — и зверек исчез из вида.

Герт остался один. Сейчас он находился позади мраморного алтаря, но вряд ли Людо стал бы прятать документы в алтарь. Слишком очевидно и слишком на виду. Впрочем, если память ему не изменяла, в храме имелась еще одна винтовая лестница, слева, в северном пределе, как раз за внешним рядом колонн. Там, вокруг одной из колонн внутреннего ряда спиралью закручивалась опасная лестница, по которой можно было подняться на антресоли — узкую без ограждения террасу, идущую под самым куполом по всему периметру молельного зала.

«Неплохое место!»

Однако, когда Герт поднялся на антресоли, стало ясно, что искать здесь можно долго и без каких либо результатов. До плоского купола, сложенного из кирпича, было не достать. Оставалась внутренняя стена, облицованная, как и внизу, мраморными плитками. В принципе, отличное решение — вытащить из массивной кладки несколько кирпичей и прикрыть образовавшуюся нишу плиткой или двумя. Но иди знай, где находится это место и в каком ряду облицовки выдолблена ниша! У пола, скажем, или выше, или вообще в основании купола?

Здесь? — Герт и не заметил, как рядом с ним появился крохотный зверек.

— Может быть.

Не поняла.

— Да, здесь! — твердо сказал Герт, и ласка тут же побежала вдоль стены.

Что она могла здесь унюхать? Слой пыли толщиной в большой палец покрывал всю террасу, так что казалось, ласка плывет в пыльной реке.

Здесь!

Герт догнал ее почти на противоположном конце зала. Ласка остановилась напротив ничем не примечательного куска стены. Однако осторожное простукивание плиток рукояткой кинжала сразу же дало результат.

«Надо же, действительно здесь!»

— Сударыня, я вам весьма благодарен! — сказал Герт вслух, и, как это ни странно, на этот раз ласка поняла его сразу.

Обед? — спросила она.

— Да, конечно! Но как я вас найду?

В ответ она очень ярко и в деталях представила ратушную площадь и мраморную скамейку в тени стены. Часы на ратушной башне показывали три часа после перелома.

— Я буду там завтра в три часа!

Казалось, ласка его поняла. Она вильнула хвостиком и исчезла, а Герт взялся за плитки. Снять их оказалось непростым делом, так как предусмотрительный Людо ер Дроггер поставил плитки на раствор. Однако терпение и труд, как говорят на севере, все перетрут. И, в конце концов, Герт добрался до ниши и извлек из нее объемистый кожаный мешок, набитый старыми пергаментными свитками.

Что ж, до этого момента все его предположения подтверждались, оставалось удостовериться, что и надежды не напрасны. Герт распустил кожаную шнуровку, и, просунув руку в мешок, достал на свет несколько пергаментов. Развернув первый же из них, Герт понял, какое сокровище попало ему в руки. В кожаном мешке, как ему и помнилось, находились наиболее важные документы, добытые его «тихарями». Даже теперь, спустя столько лет, цена их была огромна. Во всяком случае они были дороже того бочонка золота, что он отдал когда-то на сохранение в банкирский дом Кнорхов.