Александр Юрин: Горизонты безумия

Женщина в отчаянии срывалась с места, бежала куда глаза глядят... Бежала... бежала... И снова бежала. До тех самых пор, пока организм не стал противиться воле сознания. Сердце молотило на износ. Во рту поселилась горечь. Воздуха катастрофически не хватало. Перед взором плыло оранжевое марево... Огни размеренно двигались следом – от них невозможно было скрыться. Женщина в ужасе устремилась прочь, стараясь не повалиться в жижу – подняться заново она бы точно не смогла. Одно из деревьев бросилось ей наперерез...

Грудная клетка озарилась вспышкой боли, дыхание тут же перехватило, всё вокруг принялось вращаться. Ноги подкосились. Вдохнуть не получалось – организм словно разучился дышать. Женщина мотнула свинцовой головой, силясь вернуть под лобную кость так некстати утраченный порядок. Вниз по носоглотке ползло удушье: как тромб, как паразит, как страшный недуг, от которого ещё не найдено панацеи. Понимая, что сейчас задохнётся, женщина закричала во всё горло. Странно, но крик спас. Гад вылетел из горла мерзким сгустком, свалился в топь, запузырился... Женщина выпрямилась, огляделась. Ничего. Она налетела на невидимую преграду – иначе не скажешь! А огни всё приближались...

- Женщина нерешительно шагнула в сторону. Ноги в чём-то запутались. Она глянула вниз, на плывущую ленточку из банта Любви... – Юрка помолчал. – Девочки были тут, все вместе. Топь и впрямь завладела их сущностями, а заодно и телами. Женщина попятилась. Вода забурлила, дно предательски осело. Женщина взмахнула руками и ушла под воду с головой...

- Мамочки! – воскликнула Иринка, закрыв ладошками глаза.

- Так, всё, хватит! – распорядилась Светка. – И без того уже достаточно!

- Но она всё же выбралась, – подмигнул во тьме Юрка.

- И спаслась? – взволнованно спросил Ярик.

Юрка молчал.

Иринка выглянула из-за сведённых ладоней, посмотрела на рассказчика.

- Юр, ты чего? Ведь она живая осталась?

- Чего молчишь? Отвечай! – зло сказала Светка, прожигая мальчика пристальным взглядом. – И только попробуй гадость, какую, сочинить!

Юрка развёл руками.

- Из топи спаслась, а вот от огней... Понимаете, от них нельзя спастись. Они не отстанут, пока не отпустишь самое дорогое. Но с этим ещё нужно суметь смириться. Блаженный всяк, кто соприкасается с истиной. Или мёртвец.

Иринка нездорово икнула.

- Ага, ясно откуда всё это, – заключила Светка. – Опять к Игнату шастал?

- Ну, было дело, – неохотно признался Юрка, вновь вороша костёр.

В небо устремились последние искры. Затрещало. Пахло гарью напополам с печёной картошкой.

Ярик невольно сглотнул.

- Поспели уже?

- Поспеешь тут, – отозвался Юрка, недобро косясь на Светку. – Игнат дело говорит, только никто не прислушивается к его словам. А зря! Многое было бы иначе сейчас, научись человек слушать. А то только ёрничать горазды и попрекать.

- Ой, молчал бы лучше, – Светка показала язык. – Он же сумасшедший. Несёт всякий бред. Будешь с ним водиться, так же закончишь, – помяни моё слово!

Юрка больше ничего не сказал. Выкатил картошку из золы, принялся валять по траве, чтобы поскорее остудить.

- И как же та женщина выбралась? – Ярик спрыгнул с сучка и бухнулся на колени рядом с сосредоточенным другом.

- У них, вон, спроси, – Юрка недобро кивнул в сторону притихших девочек.

- Да хватит тебе дуться, – вздохнул Егорка, перекидывая из руки в руку картофелину. – Интересно же!

- Нашим Фомам неверующим страшно.

- Мы не Фомы, – плаксиво прошептала расстроенная Иринка. – Правда, Свет? Пусть доскажет, если там не очень страшно...

Светка махнула рукой: мол, делайте, что хотите, отстаньте только!

Юрка взял две картофелины и кинул девчонкам. Светка поймала обе, одну отложила, вторую принялась старательно чистить. Иринка нетерпеливо сглотнула.

- Блин, а соли-то никто не додумался захватить! – Ярик разочарованно взлохматил на затылке волосы. – Как всегда...

- Так полезнее, – отрезала Светка. – Соль – белая смерть.

- А икра, тогда, наверное, красная! – хрюкнул Егорка, давясь со смеху.

Светка молча покрутила пальцем у виска.

Иринка прыснула в ладоши, а Юрка снова заговорил:

- Накатила удушливая волна. Женщина дёрнулась всем телом, стараясь высунуться из воды. В нос полилось... Потом в открытый рот, заглушая сдавленный крик... и дальше, вниз по носоглотке, унося в мрачную даль небытия.

Женщина попыталась оттолкнуться ногами от дна, но ступни лишь увязли в трясине, сведя на нет последнее отчаянное усилие. Перед взором вращалась чёрная муть. В ушах просто ревело. В груди разгорался огонь. Женщина поняла, что это кара. За то, что не смогла уберечь дочерей от зла. За то, что бросила поиски, испугавшись ночного мрака. За то, что не решилась вступить в схватку с неизведанным. За всё это – да и за многое другое, что царило на протяжении жизни, – ей уготован вечный огонь! Глубоко под водой, как бы бессмысленно это не прозвучало.