Макс Мах - Не будите спящую собаку

Но в глубине души она уже знала — не паранойя и не полиция.

«Все гораздо хуже!» — решила Лиза, разгибаясь.

И тут зазвонил телефон. Лиза едва не вздрогнула, но все же успела вовремя взять себя в руки и «совершенно спокойно», даже несколько лениво ответила на звонок.

— Да? — сказала она в трубку.

— Изи! — крикнул ей прямо в ухо Роб. — Молчи! Молчи! Слушай! Срочно сматывайтесь, где бы вы ни были. Избавьтесь от телефонов, сим-карты разбейте. Попробуйте сменить машину. Встречаемся после восьми, где елка упала. Помнишь?

— Да! — с некоторым опозданием подтвердила Лиза, не сразу сообразив, о какой елке речь. — До встречи, милый!

— Что у нас? — Бабс, по-видимому, поняла, что дела плохи, но себя контролировала великолепно.

— Приказано бежать, — обнимая подругу, шепнула ей в ухо Лиза. — От телефонов избавиться, машину сменить.

— Тогда, пошли в туалет! — предложила Барбара, и да, на данный момент это было лучшее решение.

— Пошли! — и они, не торопясь и не таясь, отправились искать туалет, изучая указатели и даже «тыкая» в них пальчиками, чтобы развеять малейшие сомнения в том, куда и зачем они направляются. Однако обе знали, что туалеты в «Паризиен плаза» располагались в тех же боковых коридорах, где размещались и другие служебные помещения, и откуда можно было попасть на пожарные лестницы, пронизывающие здание сверху донизу, то есть до парковок включительно. Трудно сказать, что планировала Барбара, но Лиза твердо решила, что на этот раз не даст застать себя врасплох и применит свой Дар сразу и без малейших угрызений совести.

«Wer unter Wölfen ist, muss heulen! — вспомнила она вдруг уроки немецкого. — С волками жить, по-волчьи выть!»

Они свернули к стеклянной, покрытой матовыми разводами двери, вошли вместе с еще одной женщиной в просторный и длинный коридор с несколькими ответвлениями и прошли по указателям почти до самого конца. Двери в туалеты — мужской и женский — располагались по правой стороне, а напротив и чуть дальше по коридору находилась тяжелая противопожарная дверь на лестницу.

— За дело! — шепнула Барбара. — И не тяни! Минута, максимум, две!

— Минута! — Лиза вошла в одну из кабинок и закрыла дверь. С этого момента темп ее действий изменился самым решительным образом.

Первым делом, она выхватила из сумочки телефон, разобрала аппарат в несколько быстрых движений и ссыпала пластиковый мусор в изящный контейнер, стоявший слева от унитаза. Сим-карта же была тут же спущена со сливом в канализацию.

«Раз!»

«Два!» — она вытащила из той же «бездонной», как и любая другая женская сумочка «на каждый день», парик в «цветах поздней осени», очки с затемненными линзами -0.25, доводившими ее зрение до идеальных ста процентов, зеркальце, и губную помаду оттенка «Бронзовый закат», превращавшего — по контрасту — ее лицо в гипсовую маску. На все остальное ушло ровно сорок семь секунд. Не минута, конечно, как она давеча обещала, а минута и двадцать три секунды, но все равно — время, как ни крути, вполне рекордное. Последним штрихом был бутылочного цвета кашемировый кардиган и салатного цвета шелковый шарф. Как не жаль, оба предмета роскоши отправились в контейнер для мусора вместе с обломками мобильника, и Лиза осталась в темно-зеленой блузке и темно-синих джинсах скини от Dolce & Gabbana. Вроде все то же самое — даже туфли на высоком каблуке одни и те же, цвета хвои, — но человек другой. Другая женщина, как говорится.

— Привет! — улыбнулась ей женщина, вышедшая из кабинки в конце ряда, и Лиза не сразу сообразила, что это не кто-нибудь «вообще», а Барбара. Начать с того, что исчезли стильные брючки три четверти и туфли-лодочки на невероятно высоких и тонких каблуках. Их сменили невесомые «балетные» туфельки из мягкой кожи, а вместо брюк, блузки и длиннополого пиджака, напоминающего фрак, невысокая черноволосая женщина была одета в классическое «маленькое черное платье» из тонкого шелка, под которым, похоже, не было ничего, кроме фигуры.

— Миленько, не правда ли? — хмыкнула Бабс, приближаясь к Лизе. — Боюсь, правда, что замерзну в нем нафиг, да и не нагнуться, как следует, — добавила она, оправляя короткий — что называется, выше всяческих приличий, — подол.

— Зато, так нас могут и не узнать, — пожала плечами Лиза, и повернулась к двери. — Я первая, ты через тридцать секунд!

— Уверена?

— Да! — и Лиза толкнула дверь дамской комнаты.

Коридор был пуст, хотя откуда-то из-за угла и из открытой двери мужского туалета доносились звуки, свидетельствующие о том, что жизнь продолжается: в мужской уборной кто-то сушил руки под феном, а в боковом коридоре целовались и, как бы даже, не занимались сексом.