Макс Мах - Не будите спящую собаку

Он сидел позади нее, и она не могла его видеть, но Лиза в этом и не нуждалась. Обычно, «продавив» послание, она чувствовала своего рода ментальный щелчок. Это походило на то, как письмо проскальзывает сквозь щель в почтовом ящике. Проскальзывает и падает на дно ящика с тихим щелчком. С таким же звуком на ее комп приходили электронные письма. Щелк, и дело сделано. Но с Робертом этого не случилось, и тогда она стала постепенно наращивать «давление», но добилась лишь того, что у нее разболелась голова. Ощущение было такое, словно бьешься лбом о бетонную стенку.

«Ужас!» — ей следовало остановиться и отдохнуть, ведь Лиза должна была думать не только о том, чтобы уделать конкурента, но и о том, чтобы самой выполнить это чертово экзаменационное задание. Но, вернувшись к билету Лиза обнаружила, что буквы плавают перед глазами, отказываясь складываться в слова.

«Как я сдам экзамен?» — запаниковала она.

Впрочем, справиться с паникой оказалось даже проще, чем прийти в себя. Она закрыла глаза, очистила разум и стала выполнять простые дыхательные упражнения. Глубокий вдох, задержка, длинный выдох… Это было одно из самых простых упражнений для восстановления контроля, какие она знала, и оно помогло. По крайней мере, головная боль немного утихла, и зрение прояснилось. Тогда Лиза сконцентрировалась на ответе на первый вопрос, предполагая «попробовать» с Робертом еще раз несколько позже, на втором или третьем задании.

Однако ни со вторым, ни с третьим вопросом у нее снова ничего не вышло. К концу экзамена голова Лизы раскалывалась от чудовищного приступа мигрени. Хуже того, не добившись желаемого результата с Робертом, она, похоже, не слишком хорошо выполнила и собственное экзаменационное задание. Хотелось плакать, и от бессилия и разочарования у нее, и в самом деле, выступили слезы. Но делать нечего, она сдала экзаменационную тетрадь, подхватила свой лэптоп и вышла из аудитории.

Определенно с Элизабет что-то случилось. В течение всего экзамена она то «выкрикивала в полный голос» совершенно неправильные ответы, то замолкала, начиная лихорадочно строчить в экзаменационной тетради. Что именно с ней творилось, понять было сложно, но что-то с ней точно было не так. Роб давно уже знал, что она не только красавица, но и умница, как знал и то, что Изи лучшая студентка на потоке. Тем труднее было поверить, что такая выдающаяся особа могла настолько ошибаться в вопросах, казавшихся не слишком сложными даже Робу, если что и знавшему по сути предмета, так только из ее же, Изиных, замечательных конспектов. И читал он эти записи тоже вместе с ней всего каких-нибудь два часа назад.

Ну, а после окончания экзамена, девушка фактически выбежала из аудитории, и Роб мог поклясться, что видел слезы в ее дивных глазах.

«Черт возьми!» — он проводил ее задумчивым взглядом и тут же сам поспешил сдать экзаменационную тетрадь и выйти из аудитории. Он знал, что ответил на вопросы совсем неплохо. Не отлично, учитывая, что смог воспользоваться лишь конспектами Изи, но не ее ответами, а просто прилично. Однако то, как он написал этот экзамен, не имело сейчас никакого значения. Роб просто хотел удостовериться, что с Изи все в порядке, хотя и не мог понять, почему для него это так важно.

Он вышел в коридор и поспешил туда, куда, скорее всего и направилась расстроенная девушка, то есть, к женскому туалету. Встав напротив закрытой двери, он «открылся» и попробовал «услышать», что происходит внутри.

«Если бы только я была на десять фунтов легче, то Дэн наверняка обратил бы на меня внимание…» — «услышал» Роб, но это, разумеется, был не ее «голос».

«… тампоны, шампунь, немного того травяного чая, что дала мне мама в прошлом месяце, молоко, сыр, ооох! и те шоколадные печенья, которые я действительно не должна есть, и…» — но и это было не то, что он искал.

«Дышать! Все будет в порядке, если я просто буду дышать…» — а вот это действительно был тот единственный «голос», который Роб хотел сейчас «услышать».

Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы «разобрать» ее мысли. Ментальный голос Элизабет звучал глухо и несколько смазано, и «произношение» было так себе. Тем не менее, не могло быть ни малейших сомнений, что девушка плачет. Даже в ее мыслях появилось нечто, напоминающее шмыганье носом.

«Интересно, знают ли люди, насколько мысленный фон отражает их эмоциональное и физическое состояние?»

Вопрос не новый, и ответ на него, судя по всему, знал один лишь Роб. Мысли, которые он «слышал», не сводились к одной лишь голой вербальной информации. Любая из них имела свой аромат или оттенок. Роб никак не мог решить, какая аналогия лучше передает то, что он воспринимал вместе со значениями слов. У разных людей одни и те же эмоции или сходное физическое состояние — боль, удовольствие, тепло или холод — совершенно по-разному отражались в мыслях. И не зная, о чем думает человек, не «расшифровав» его мысли, Роберт чаще всего не мог узнать, что за эмоции испытывает тот или иной человек. Однако с Элизабет все обстояло по-другому. Роб был совершенно уверен, что сейчас она расстроена и плачет. Он не мог «услышать» большинства ее мыслей, а если и «слышал», то зачастую не мог их «разобрать». Но общее настроение девушки было очевидно.