Майкл Муркок - Завтрак на руинах

— В конце концов, имея деньги, ты можешь со-хранить себя, не так ли? — говорит Карл с усмешечкой.

— Да, да, знакомо. Моя хата с краю. Политика вооруженного нейтралитета. Ты что, Карл, вырос в пригороде?

— Между прочим, да. И, кстати, никогда не видел там ничего похожего. Впрочем, ты уж извини, я не знаю, как обстоят дела у вас, в Нигерии.

Карлу девятнадцать. У Карла есть девушка, которая осталась в Джоппе. Вместе с ним на высоте пятеро его друзей. Карл замечает приближающееся облако пыли. Должно быть, тот самый джип. Краем бурнуса он вытирает лицо.

— То же самое, — говорит чернокожий, — в Нигерии, у нас, уверяю тебя, Карл, дорогой, то же самое.

Карлу девятнадцать лет. Его мать отправили в газовую камеру. Отец окончил свои дни так же. По крайней мере, Карл располагал именно такой информацией. Ему же повезло. В 1942 году вместе с пронырливым дядюшкой он пробрался в Палестину. Очень скоро Карл убедился в беззаконности британского правления и присоединился к Иргун Цва’и Лейми. Вместе с другими Карл поклялся убивать англичан, мужчин, женщин или детей, до тех пор, пока британская шваль не уберется из Палестины. Терпение евреев лопнуло. Отныне на каждый погром — ответный погром. Другого пути нет.

Карл прищурился. Сквозь ткань, прикрывающую лицо от пыли, дышалось с трудом. Воздух был сухой и пыльный, ни ветерка. У Карла не было ни малейших сомнений насчет этого одинокого джипа, катящегося по дороге из Абида в Тель-Авив. Джип был британский. Карл сделал знак своему другу Давиду, лицо которого тоже было закрыто тканью — только сверкали темные глаза. Давид протянул Карлу бинокль. Тот посмотрел в бинокль, подкрутил, наводя резкость, и увидел, что в джипе двое солдат, сержант и капрал. Отлично.

Чуть дальше по дороге, в тени нескольких чахлых пальм, ждали остальные. Карл подал им сигнал. Затем осмотрел холмы в бинокль, чтобы убедиться, что никого больше поблизости нет. В этом деле даже вонючий козопас был бы нежелательным свидетелем. В особенности если он араб. Высохшие, будто пергаментные холмы были безлюдны.

Уже ясно слышался звук двигателя, натужно воющего на подъеме.

Карл вынул из-за пояса гранату.

Остальные покинули укрытие под пальмами и проскользнули в канаву, тянущуюся недалеко от дороги, где и залегли, готовые к бою. Карл посмотрел на Давида. В черных глазах парнишки читалась тревога. Карл сделал Давиду знак следовать за ним. Затем вытащил из гранаты чеку. Давид повторил движение Карла, так же вытащив гранату и вырвав чеку.

Карл почувствовал, как начинают дрожать ноги. Подкатила дурнота. Должно быть, жара. Джип уже почти поравнялся с ним. Карл вскочил, встал поудобнее и метнул гранату. Она полетела по пологой изящной дуге. Превосходный бросок. Граната попала прямо на заднее сиденье джипа. Солдаты удивленно смотрели на нее. Затем стали смотреть назад. На Карла. Джип несся с прежней скоростью. И вдруг взорвался.

Вторая граната, брошенная Давидом и упавшая на дорогу позади останков джипа, была уже не нужна.

Обоих солдат взрывной волной выбросило из машины. Они были живы, хотя переломали все кости и истекали кровью. Один пытался расстегнуть кобуру. Карл неспеша подошел к нему, держа наизготовку «Ли Энфилд». Небрежным движением ноги выбил пистолет из руки сержанта, в то время как тот тщетно пытался снять его с предохранителя. Лицо сержанта было залито кровью. На кроваво-красной маске сверкали два голубых глаза. Разбитые губы шевельнулись, но не промолвили ни слова. Лежащий неподалеку капрал зашевелился, ему удалось сесть.

К Карлу подошли остальные члены группы.

— Рад, что вы живы, — проговорил Карл на своем гортанном английском.

— А-а-а! — зарычал капрал. — Грязные арабские ублюдки!

Он придерживал сломанную правую руку.

— Мы евреи, — проговорил Давид.

— Я вам не верю, — сказал капрал.

— И мы собираемся тебя повесить, — сказал Карл, указывая на видневшиеся неподалеку пальмы.

Давид подошел поближе к джипу. Вся задняя часть машины была разворочена. Одно из колес отлетело. Однако двигатель все еще работал, отчаянно грохоча каким-то металлическим обломком. Давид сунул руку в кабину и выключил двигатель. Пахло пролитым бензином.

— С этой развалюхи нам проку мало, — сказал Давид.

— Что, мать твою, все это означает? — в ужасе пробормотал капрал. — Что все это означает, чтоб тебе пусто было?

— Это послание, — сказал Карл. — От нас к вам.