Жорж Санд - Лора. Путешествие в кристалл

— Что же вы будете со всем этим делать? — спросил я его с таким же хладнокровием, так как мы дошли до того пароксизма умственного возбуждения, которое в него вселяло спокойствие удовлетворенного тщеславия, а в меня полнейшее философское бескорыстие. — Я не знаю, представляют ли для людей действительную ценность сокровища, которые мы видим, но я предполагаю, что это действительно мины драгоценных кристаллов величиною с египетские обелиски, как вы это предсказывали; к чему же могут они послужить нам в этой пустынной стране, из которой, несомненно, мы никогда не в состоянии будем выбраться?

— Мы дошли до этого места, следовательно, мы можем и выйти отсюда, — сказал Назиас со смехом. — Что же тебя затрудняет? Разве на острове мало лесу, чтобы сколотить новые лодки?

— Но ведь ни вы, ни я, мы не умеем сколотить никакой лодки и не умеем управлять ею. Значит, вы знаете, где мы можем найти наших эскимосов? Ну, скажите, что вы сделали с этими бедными людьми?

— То же самое, что я сделал с экипажем «Тантала» и что намерен сделать с тобою! — воскликнул Назиас, заливаясь конвульсивным смехом.

И, совершенно обезумев, он бросился к краю бездны, громко вскрикнул и исчез в глубине, увлекая за собою тонкие края стеклянного озера.

Я несколько минут прислушивался к звукам обвала. Шум падения кристаллов и Назиаса не долетел до моего слуха. Я звал его, я не верил в действительность моих чувств. Мой голос терялся в ужасном великолепии пустыни. Я остался один на свете!

Я стоял в оцепенении. Мне казалось, что мои ноги прикованы к почве, что мои члены онемели, что я сам превратился в кристалл.

— Что ты здесь делаешь? — сказала мне Лора, прикладывая руку к моему лбу. — Неужели ты уснул стоя? Как мог ты поверить лжи этого Назиаса? Он никогда не был моим отцом. Это сумасшедший, погибший по воле рока. Богу угодно было, чтобы он исчез навсегда, так как его тяжелое влияние парализовало мое, и с тех пор как ты с ним, я едва могу, и то очень редко, заставить тебя понять меня. Ну, пойдем, и не заботься более о пище и жилье; со мной ты не узнаешь более этой пошлой помехи умственной жизни. Ты стремишься проникнуть в этот маленький жеод, который зовется землею? Это совершенно бесполезно, и это такой пустяк! Но если это тебя занимает, то могу тебя туда проводить, так как тобою руководит любопытство артиста, фантазия поэта, а не какая-нибудь преступная цель. Я знаю дорогу к этим подземным сокровищам, и нет необходимости ломать себе шею, чтобы взглянуть на них вблизи.

— Нет, Лора, — вскричал я, — это не фантазия поэта и не любопытство артиста привели меня сюда! Это твой голос звал меня, это твой взгляд манил меня, это моя любовь к тебе…

— Я знаю, — сказала она, — ты хотел добиться моей руки, повинуясь этому Назиасу, жалкому самозванцу и низкому колдуну; но мой настоящий отец, без сомнения, согласится отдать тебе мою руку, когда узнает, что я тебя люблю. Ты совершил большое путешествие и пережил много опасностей, мой бедный Алексис, отыскивая счастье, которое ждало тебя дома. Хочешь, мы сейчас же вернемся домой?

— Да, сейчас же! — вскричал я.

— Не рассмотрев внутренности жеода? Не проникнув в мир колоссальных драгоценных каменьев, освещенных вечным сиянием электрического света? Не достигнув вершины этой лучезарной горы, которая выше, чем Гималаи? Не убедившись, что на северном полюсе царит тропический жар, а в центре земного шара приятная свежесть? А между тем было бы очень интересно констатировать все эти факты и очень достославно утверждать все это нашему дядюшке Тунгстениусу и всем ученым Европы!

Мне показалось, что Лора насмехается надо мной, но мне не хотелось спорить.

— Я верю в существование всех этих чудес, — ответил я, — но в ту минуту, как их можно было бы констатировать, я отказываюсь от этого, если ты желаешь, и если в силу этой жертвы я могу хоть на один час раньше получить согласие твоего отца на мое счастье.

— Это хорошо, — произнесла Лора, протягивая мне свои прелестные ручки. — Я вижу, что, несмотря на твое безумие, ты любишь меня больше всего на свете, и я должна простить тебе все. Пойдем.

Она подошла к бездне, где погиб Назиас, и, сказав мне: «Держись за перила», стала спускаться, как будто под ее ногами образовалась лестница. Я следовал за нею, держась за воображаемые перила, это предохранило меня от головокружения, и мы таким образом спустились во внутренность земли.

Приблизительно через час Лора, запретившая мне говорить, заставила меня сесть на последнюю ступеньку.