Айра Левин - Такой чудесный день

Они повернули к следующему эскалатору.

– Выбирать профессию, иметь детей, путешествовать, делать, что хочешь, отказаться от терапии…

Боб молчал.

Снова поехали вниз.

– Терапия на самом деле отупляет. Я на своей шкуре прочувствовал. Какие-то вещества в ней «попирают эго» – как в песне, помнишь? У меня сниженная дозировка уже полгода, – прозвенел второй звонок, – а я бодр и жив, как никогда. Яснее мыслю и глубже чувствую. Трахаюсь четыре-пять раз в неделю. Веришь?

– Нет. – Боб глядел на свой телекомп, который ехал рядом на поручне.

– Это правда. Теперь ты еще больше убежден, что я болен, да? Клянусь любовью к Семье, я здоров. Я не один такой, нас тысячи или даже миллионы. По всему миру есть острова и, возможно, города на суше, – они перешли к следующему эскалатору, – где люди живут по-настоящему свободно. У меня в кармане список. Они не нанесены на карту, потому что Уни не хочет, чтобы мы знали. Они сопротивляются Семье и не соглашаются на терапию. Ты ведь хочешь мне помочь? На самом деле помочь?

Шагнули на эскалатор. Во взгляде Боба читалась печаль.

– Иисус и Уэй, неужели ты сомневаешься?

– Хорошо. В таком случае сделай вот что: когда мы придем в процедурную, скажи Уни, что я в порядке, просто уснул в зале. Не вводи ничего про сканеры и больной зуб. Пусть это будет обычная терапия, которую я должен был пройти вчера. Пожалуйста!

– И это тебе поможет?

– Да. Я знаю, ты не согласен, но прошу тебя как брата и друга уважать мой выбор. Я доберусь до какого-нибудь острова и не причиню Семье ни малейшего вреда. То, что Семья мне дала, я уже вернул своим трудом, хотя я вообще-то у нее ничего не просил и был лишен выбора.

– Хорошо, – сказал Боб, когда они поехали вниз, – я выслушал тебя, а теперь послушай ты. – Он чуть сильнее сжал руку Скола. – Ты очень, очень болен. Ответственность за это целиком и полностью на мне. И я чувствую себя ужасно. Не существует никаких таких островов, терапия не отупляет, и если бы у нас была «свобода», о которой ты говоришь, в мире царили бы хаос, перенаселение, нужда, преступность и войны. Да, я тебе помогу, брат. Я все расскажу Уни, и ты поправишься и скажешь мне спасибо.

Они повернули и встали на последний эскалатор. Впереди показалась надпись «Третий этаж. Медцентр». Навстречу ехал товарищ в комбинезоне с красным крестом.

– Доброе утро, – улыбнулся он Бобу.

Тот кивнул.

– Я не хочу поправляться.

– Это только доказывает необходимость лечения. Не волнуйся и доверься мне, Ли. Нет, злость, с чего бы тебе верить мне? Доверься Уни, товарищам, которые его программировали. Можешь?

После секундного молчания Скол произнес:

– Хорошо.

– Чувствую себя кошмарно, – повторил Боб.

Скол неожиданно высвободился, обеими руками толкнул оторопевшего наставника в спину и, не глядя, как тот падает вместе с телекомпом, взобрался на едущую вверх ленту между эскалаторами. Лента немедленно остановилась, и он боком, цепляясь пальцами и упираясь ногами в горизонтальные металлические перешейки, добрался до противоположного поручня и прыгнул на гудящее лестничное полотно. Вскочил («Держите его!» – крикнул снизу Боб) и стал взбегать через две ступеньки. Товарищ с красным крестом, уже сошедший с эскалатора, повернулся.

– Что ты де…

Скол схватил его за плечи – пожилой товарищ широко раскрыл глаза – и рывком откинул в сторону.

Бросился по коридору.

– Держи его! – прокричал кто-то, и другие голоса подхватили: – Держите! Он болен, остановите!

Впереди была столовая, в очереди оборачивались.

– Стой!.. Держи его! – прокричал Скол, указывая пальцем. – Там больной! – Он протиснулся мимо сканера. – Срочно нужна помощь! Пропустите!

Окинув взглядом столовую, устремился в сторону раздаточных автоматов, к двери на кухню. Притормозил, стараясь успокоить дыхание. Товарищи вокруг загружали в металлические формы макси-кейки один на другой и засыпали в стальные баки чайный порошок. На глаза попалась тележка с салфетками. Скол схватил ее и покатил перед собой, мимо двоих жующих стоя рабочих и еще двоих, подбиравших что-то с пола.

Впереди была табличка «Выход» и запасная лестница. За спиной нарастал гул голосов. Скол налетел на дверь, открыл ее и, придерживая телом, выехал на площадку. Спустился на две ступени и плотно заклинил тележку между дверью и перилами. Черное колесо крутилось в воздухе.

Бросился вниз по лестнице.

Скорее, нужно выбраться из здания и затеряться в городе. Потом пешком в музей – он еще закрыт, – спрятаться в хранилище или за водонагревателем до завтрашнего вечера, пока не придут Лилия и остальные. Надо было захватить сейчас еды. Как он не подумал? Злость!