Райан Гродин - Город-крепость

— Восемнадцать.

— И ты до сих пор не присоединился ни к одной из группировок? Многие ребята твоего возраста уже давно бы так и поступили. Если только ты не ждешь особого приглашения...

Не трудно догадаться, что он намекает на приглашение вступить в Братство. Официально встать в один ряд с убийцами, ворами и наркоманами. Организованная преступность. Согласись я на приглашение, жизнь пойдет по-другому. Если бы я голодал, проживая день за днем как Джин или Куен, как многие другие бродяги, я бы не задумываясь крикнул "да". Умолял бы об этом.

Но Лонгвей ничего не предлагает. А если бы и предложил, я бы отказался. Это помогло бы мне втереться в доверие Братства, пройти через тщательно продуманный отбор и проверки... и провалиться. А потом меня разрежут на мелкие кусочки и прикончат. Мои тайны не удастся уберечь, если Лонгвей подберется слишком близко.

Рисковать не стоит. Не сейчас.

— Предпочитаю быть сам по себе. Так меньше проблем. — "Вот в чем правда", — едва не добавляю я.

— А что насчет второго парня? Джина?

Дерьмо. Старик ничего не упускает. Мне удается сохранить спокойствие на лице.

— Вы сказали, что для работы нужны двое. Нас двое. Он со мной на один раз.

— И все же именно ты познакомишься с моим ножом, если он не вернется... тот, который на один раз.

Его последнее предложение повисает в воздухе, словно приманка, вынуждающая меня кусаться, бороться, драться,

Упираюсь глазами в пальцы своих ног. Они напоминают мне об угрях в аквариумах рыбных ресторанов. Они живые, но их много, они лежат друг на друге, и для них совсем нет места, чтобы двигаться.

Не сопротивляйся ему. Ты здесь не за этим.

Разглядываю пальцы и думаю об окне. Мой следующий ход в игре с побегом.

— Парень вернулся, — кричит из коридора охранник.

— Вот как? — Лонгвей опускается обратно в кресло, принимая позу ленивого короля. — Что же, посмотрим, парень, правильно ли ты сделал, доверившись этому пацану.

Доверие. Это слово назойливо жужжит в голове, словно похмелье. Полагаю, это я и должен был сделать. Поверить, что он вернется. Довериться ему и остаться с ножом Лонгвея. Посмотрим, был ли я прав.

И хотя моя толстовка толстая и хорошо сохраняет тепло, я не могу не дрожать.

Джин Линь

В борделе Лонгвея гораздо теплее, чем под моим брезентом. Но я все равно трясусь. Кровь торговца смыло ливнем. Но его крик все еще стоит в ушах, с каждым моим шагом становясь все громче. Человек Лонгвея стоит позади меня. Он был там все время, пока я бежала обратно.

Пакет с наркотиками держу у груди. Так же, как обычно прижимаю Кма в те ночи, когда очень холодно. Дрожь, тряска, крик. Коридор все тянется и тянется. Дверь за дверью, дверь за дверью. Но наконец мы доходим до цели — кресла Лонгвея. Главарь Братства открывает свои налитые кровью глаза. Они направлены на пакет в моих руках. На мой провал.

Мне не стоило браться за эту работу.

Дей сидит на краешке дивана. Уверенная ухмылка исчезла с его лица. Кожа приобрела зеленоватый, словно мох, оттенок. Дей выглядит так, будто заболел.

Не стоит волноваться за него. Я не могу. Но вес ответственности за его жизнь продолжает давить. Давит на мои ребра и легкие. Напоминает, что у меня все еще есть сердце.

Я могу ранить ножом, но не могу позволить умереть. Не в мою смену.

— Проблемы? — рычит Лонгвей.

Во рту пересохло, как в засуху. Мне требуется несколько попыток, чтобы подобрать правильные слова.

— Я... я не смог завершить сделку, с-сэр. Я нашел человека, который торгует нефритовыми статуэтками. Отдал ему пакет, как вы мне и сказали.

— И? — Вопрос задан сурово. Леденит душу. Чтобы продолжить говорить, требуется все мое мужество.

— Он не захотел отдавать деньги. Сказал, что заплатит позже. Сказал, что вы поймете.

— Но ты ему не поверил?

Отрицательно качаю головой. А что, если дилер — один из хороших друзей Лонгвея? Половинка апельсина, что я съела прежде чем прийти сюда, крутанулась в животе.

Лонгвей показывает на пакет в моих влажных руках:

— И поэтому ты притащил это обратно? Просто так?

— Он хотел меня схватить, но я ударил его ножом. А потом сбежал.

Дей с резким звуком втягивает воздух. Его левая ступня постукивает по полу. Нервно. Точно так же, как бьется мое сердце.

— Это правда? — Лонгвей обращается не ко мне. Его темные глаза скользят мимо меня. Позади меня.

Мужчина в черном (моя неотступная тень) пожимает плечами:

— Он верещал как резаная свинья.

Главарь Братства смеется так сильно, что его трясет. Красный дракон на рукаве дрожит, словно вот-вот изрыгнет пламя. Он смеется, и я понимаю, что все слухи верны. Все.