Франсуа Делоне - Нельзя оставаться людьми

— Да, действительно. Надо подумать. Неожиданно всё это, — Даута встал из-за стола. — Спасибо за разговор.

— Да не за что, — ответил Отец Тритий. — Пойдем, провожу.

Даута вдруг подумал, что никак не хотел верить о математических чувствах к абстрактному. Пока шли в прихожую, он решил уточнить:

— Откуда Вы про математиков знаете?

— Я сам математик, доктор физико-математических наук. Но не только я так думаю. Великие примерно то же говорят. Почитай Пуанкаре, например. На русский его книжку «О науке» Понтрягин переводил… Самого Понтрягина мемуары, кстати, тоже в этом смысле интересны.

— Я думал, что наука и Вера не дружат.

— Все во что-нибудь верят. Без веры люди не живут. Смысла нет в жизни без веры. Вера смысл дает.

Даута обувался и вспоминал слова своего деда: «культура дает смысл жизни», а у Трития: «Вера его дает». Сам черт ногу сломит с этим смыслом. Евстроп уже взялся за ручку, уже выходить собрался, а у Дауты опять созрел вопрос к Отцу Тритию:

— Скажите, зачем вам надо людей объединять?

Отец Тритий улыбнулся:

— Вот вы сейчас с Евстропом ящик таскали тяжелый. Один бы он такой ящик не унес. Нужно объединяться. Вместе можно очень большие ящики таскать, масштабные задачи решать.

— Вы решаете масштабные задачи?!

— Собираемся.

Даута поблагодарил еще раз за прием, за гостеприимство. Сели с Евстропом в машину, поехали обратно в город. Разговор с Тритием, казался важным, но очень спорным во всем. Душа колыхалась. Не обращая внимания на прелести автономки, Даута думал о своем. Автономка уже казалась привычной.

— Слушай, Евстроп, — задумчиво произнес Даута, даже не замечая, что стал относиться к Евстропу, как к родному, близкому человеку. — Почему у него имя Тритий?

— Родители так назвали. В миру он — Тритий Лаврентьев. По паспорту.

— Вот же фантазия у родителей бывает… А ты когда понял, что я вам подхожу?

— Да сразу, как увидел — улыбнулся Евстроп в бороду. — Смотрю, идешь такой угловатый, грустный. Беда, думаю, у него. Мыкается. Ну-ка прокатимся. Поболтаем… Когда к человеку чувствуешь деятельное сострадание — это уже все значит. По первому чувству надо ориентироваться, оно на музыку тела смотрит. Если понятно, как человек двигается, не кажутся его движения странными, не отшатывает тебя от него — значит свой.

Даута поглядел на Евстропа с недоумением. Запредельный какой-то способ. Но что-то в этом есть. А как еще людей оценивать?! По одежде? По статусу? Какой он умный или сколько пользы может принести это знакомство? «Действительно же», — Даута отчетливо вспомнил: когда Евстроп попросил ящик тащить, он согласился сразу, не думая. А мог и отказаться, никаких моральных угрызений бы не испытал. Но Евстроп ему тоже пришелся по душе с первого взгляда, и хитринку Даута почувствовал сразу, и не обидно это было.

— А вы-то как относитесь к бессмертию? — спросил Даута.

— Нормально. Но дело не в личном отношении. Нам важно, какую нагрузку несет идея. Объединяет она или разъединяет людей.

— Что-то не понял.

Евстроп помолчал немного и начал рассказывать.

— Был у меня Там напарник. Звали Ирбатом. Бурят. И была у него одна особенность — цеплялся к словам и комментировал с точки зрения «эти слова к дружбе или к ссоре». Со стороны выглядело, будто он учит жить. Мужики плевались. А он никого он не хотел обижать, простой был. На мир так смотрел, игра такая. Как-то раз завели разговор про капитализм-социализм. Одни хвалят, другие ругают. У всех мнение есть. Ирбат в разговор влез: «капитализм — плохо». «Да чего плохого-то?!» «Там — всё сам. Сам в своей беде виноват. Каждый только себе. Это людей расталкивает», — ответил Ирбат. «А социализм?» «Социализм — хорошо. Там все друг за дружку. Сам погибай, товарища выручай. Это людей делает вместе». Ну, позаткнулись тогда все. Свернулся спор.

Евстроп грустно усмехнулся и продолжил:

— Мы с ним часто в эту игру играли. «Возьми от жизни всё» — всё себе, разъединяет, плохо. «Не будь лохом» — недоверие к ближнему, разъединяет, плохо. Что хорошо, а что плохо, легко понять, если совесть есть.

Даута попробовал понять про бессмертие — хорошо оно или плохо. Будет такая идея людей разъединять или объединять? Что-то запутался. Какая идея у бессмертия?! Никакой. Единственное, что пришло в голову, так это, что смертный бессмертному — не товарищ. А Евстроп сказал:

— Твое бессмертие я не могу через Ирбатову игру пропустить. Потому что оно вне культуры, снаружи. Но людей объединяет культура, а бессмертие культуре угрожает. Люди не пойдут за тобой, чужой ты им со своей идеей. Всем людям чужой. А значит одинокий. Мы же людей объединять пытаемся. Поэтому, Вова, мы твое бессмертие не поддержим.