Франсуа Делоне - Нельзя оставаться людьми

По спинам дождем забарабанила щебенка, скоро пролетит астероид. Камни, летящие быстрее пули, прошивают броню танка. Но спрессованные лепестки прочнее брони. С чавкающим звуком, пробивая дырки в зеленых крутых боках, щебни утопают в телах.

— Ой! У меня три слоя пробило!

— А у меня пять! Я круче! Я выиграл.

— А смотрите, кто идет!

С той же самой бешеной скоростью налетают острые, массивные куски космической скалы, подобно грузовикам.

— Чур, это мой!

— Что такой жадный?! Всем хватит.

Навстречу кускам выдвинулись из гороховой стены длинные затупленные пики. Плотный шишкастый монолит братьев ощетинился, приготовился встречать кавалерию. С соседних облаков смотрели на это веселье с азартом, подбадривая, улюлюкая и давая советы.

— Вы неправильно делаете! — кричали цветы с соседних облаков. — Надо было их раздразнить сначала! Это неспортивно! Судью на мыло! Кто у вас главный?

Никаких главных у цветов никогда не было. Все были равны. Никто никем не командовал, никто ни с кем не судился. Когда делаешь одно общее дело, главные не нужны. Без них всё понятно. Никто на себя одеяло не тянет, не отлынивает, дурака не корчит, не берет больничный. Все заинтересованы в общем результате. Результат — это и есть зарплата. Если бы на этих цветов посмотрели преподаватели из какого-нибудь ВУЗа менеджмента или управления, то, наверное, расстроились бы. Стадом надо рулить, а не цветами!

— Да вы просто завидуете, — отвечали горохи, принимая тяжелые камни на густую щетину пик. Пики, как амортизаторы мотоцикла на кочках, от ударов наполовину вбивались обратно вглубь горохового войска. Отдача сотрясала весь строй. Камни от удара лопались, куски отскакивали. Их цепляли шустрыми, вьющимися металлическими веревками и затягивали внутрь, толпа расступалась, пропуская, и смыкалась. Торцы пик расклёпывались, лохматились. Лохмы тут же заплывали, залечивались, принимали прежнюю форму.

Точно такая же пика выросла из горохового пола под Ильдаром, подбросила вдогонку пролетающим мимо глыбам. Он оттолкнулся дальше. Высоко вверху на огромной скорости проносился основной осколок астероида. Громадный, похожий на авианосец и быстрый как сверхзвуковой самолет. Вот этот сверхзвуковой авианосец и предстояло догнать Ильдару. Для начала нужно разогнаться, сравнять скорости.

На Ильдара налетает крупный обломок. Так фура пролетает на трассе мимо пешехода. Вот к этой-то фуре и подталкивали Ильдара на пике. Она и поможет разогнаться. Ильдар вытянул далеко вперед один из усиков, словно голосуя на дороге, и зацепился за пролетающую фуру. Усик начал истончаться и удлиняться, как паутинка, плавно разгоняя Ильдара. Он как шарик с длинными растопыренными усиками, по паучьи сноровисто подтянулся к обломку и уцепился. Заскрипел под когтями камень. Фура не заметила маленького легкого наездника. Не сбавив скорости, летела дальше. Теперь громада авианосца не уносилась вперед, а спокойно висела, медленно уползая, в вышине. Зато внизу назад понеслась Венера.

Когда-то давно Венера куталась в непроницаемую шубу густых облаков из серной кислоты. Температура на поверхности колебалась вокруг четырехсот градусов. Не утихали ни на секунду бешеные ветры. Не могли древние статичные мономатериалы выдерживать этот ад. Любой аппарат, оказавшись на поверхности, растворялся в горячих, ядовитых, ураганных объятиях планеты. Милый образ богини процветания не очень-то вязался с реальностью. Но прошло время, материалы стали лучше, и, к примеру, тело Ильдара могло бы легко выдержать тот древний натиск. Правда, нужды в этом уже нет. Тэхум собрал из атмосферы серу, успокоил ветер, остудил поверхность. Планета преобразилась.

Внизу, под Ильдаром проносится пестрое одеяло, собранное из шестиугольников. Поверхность похожа на медовые соты на расстоянии руки, только соты разноцветные. Фиолетовые шестиугольники, желтые, зеленые, серые. На освещенной стороне тянутся высокими шпилями города. Ну не совсем города, а что-то похожее на города. Подмигивают из темноты огнями заводы, точнее конструкции напоминающие заводы. Разделяя день и ночь, линия вечернего терминатора мерцает на поверхности планеты, искрится и переливается подобно алмазу солнечными зайчиками, пущенными мириадами зеркал. Планета живет. Тэхум обосновался тут прочно. Углубился шахтами на сотни километров. Протянул вверх башни. Растекся вширь городами и прозрачными огромными куполами зеленых садов.