— Мы несты, это закономерно.
— Отнюдь, дон Лурас. Культура нестареющего человека, выражаясь Вашим языком, не обязательно скатывается в бестиализм. Далеко не все несты бестии. Есть примеры обратного. В Северной Америке сообщество нестов существует совершенно по другим принципам. Взаимоотношения у них основаны на доверии, без конкуренции. Культура слишком гибкая вещь, дон Лурас, она гнется в очень широком диапазоне. Одни каннибалы, другие вегетарианцы, хотя живут рядом и пища им доступна одинаковая. Очень разные подходы к жизни у, казалось бы, одинаковых людей. Не надо думать, что культура возможна лишь одна единственная, наперед заданная. То, что вы несты — не оправдание тому, что вы тут устроили. Причина этой дряни в том, что вы вычеркнули из системы ценностей общественный интерес, оставив только личный. А у личного интереса нет ограничений, посмотрите хотя бы на свой обоз с барахлом.
— Оставим это, Ильдар. Что Вы нам предлагаете? Зачем Вы разговариваете с нами?
— Собственно я здесь, чтобы сообщить, что мы сейчас тут все переделаем. Начинается новый мир. Мы вернулись на планету. А вы или соглашаетесь стать бэффами, или продолжаете жить как вам угодно. Можете продолжать заниматься своей возней: личным интересом, конкуренцией, Игрой друг с другом. Только власти вы лишаетесь. И учитывайте запрет на насильственную смерть. — Ильдар обернулся к освобожденным и добавил: — Это касается всех вас.
Диппель выбрал момент и опять пнул Ильдара пониже спины, при этом даже высунув кончик языка и зажав его зубами, как делают изредка неопытные игроки в футбол в азарте игры. В ответ на дурацкую выходку Ильдар опять изменил внешность. Вместо копии Диппеля, стал копией дона Лураса.
— Лурас! Да пусть остаются! Чего ты к нему пристал со своими вопросами?! — весело сказал Диппель.
— Но почему именно нам Вы это сообщаете?! — поморщившись на Диппеля, спросил Лурас. Он пытался увидеть предмет торга и не мог его увидеть. Что-нибудь важное для бэффов, что-нибудь этакое. Он чувствовал, что переговоров не получается, и это самое страшное — если нет предмета торга, стало быть нет уважения сторон, значит и прав не покачать, не придумать дополнительное хитрое условие к договору, не отстоять его значимость — условий для Игры нет.
— Да не именно вам, Лурас. Я сейчас разговариваю со всей планетой. Прямо сейчас разговариваю. Посмотрите, — сказал Ильдар и указал вверх.
Вверху, метрах в трех над головами, зажглось огромное трехмерное голографическое изображение планеты, размером с воздушный шар. По толпе солдат, находящихся на удалении, ставших внезапно зрителями чудесного аттракциона, прокатился ропот, бойцы зашептались. Те, кто оказался под планетой, оцепенели. Иллюзия вышла настолько добротной, что казалась осязаемой. Будто действительно над головами нестов завис материальный, массивный, готовый обрушиться, величественный шар, с океанами и материками, укутанный легким дырявым покрывалом облаков, с дневной и ночной стороной. Планета медленно и беззвучно крутилась в воздухе. Кое-где на поверхности пульсировали яркие зеленые огоньки, будто мягко мигала новогодняя гирлянда.
— Видите эти зеленые маркеры? — сказал Ильдар. — Вот там сейчас находятся мои тела, похожие на это. Прямо сейчас, там повсюду, я контактирую с жителями планеты. Разговариваю так же, как с вами.
— Что-то негусто, — прокомментировал Диппель с задранной головой.
— Вашими стараниями, господа несты, население планеты сократилось до половины миллиарда, — ответил Ильдар, превращаясь опять в молодого человека в белых одеждах. — Вы вдумайтесь, как это мало! Всего половина миллиарда! Что вы наделали?! При том, что на планете с комфортом могут жить двести миллиардов.
— А зачем? — спросил Диппель. — Куда нам столько людей? Нам хватает и половины миллиарда.
— Вот именно, что вам. Только о себе и думаете.
Голограмма планеты истаяла, растворилась в воздухе, вызвав повторный вздох толпы зрителей. Лурас посмотрел на толпу, по инерции пытаясь придумать, как потом им объяснять это представление, но спохватившись, сообразил с горечью, что скорее всего объяснять уже ничего не придется.
— Почему Вы себе позволяете вмешиваться в наши дела? — спросил он, надеясь разыграть карту неприкосновенности личного интереса. — Это в конце концов наше личное пространство. Мы заслужили эту власть, мы ее завоевали. Удерживать ее дается нам нелегко. Она наша по праву.
— Потому что эти дела и наши тоже. Мы не собираемся смотреть как человечество уничтожается собственными правителями. Да, это наше дело, — ответил Ильдар. — Вы же не понимаете, что творите. Вам безразлично главное — жизнь. Сохранить жизнь — наша обязанность. Даже если эта жизнь с глупым упорством стремится к смерти. Так старший брат оттаскивает младшего от розетки. Теперь, хоть заоритесь, к розетке не пустим.
Читать дальше