Андрей Газаев - Исход

Но это не все. Я сейчас расскажу тебе, господи еще один ужасный секрет. Майор Полонски говорил, что у русских самые страшные системы противовоздушной обороны. Что от их ракет невозможно увернуться, их нельзя сбить с курса помехами. И что если я увижу приближающуюся ракету, то единственный шанс спасти свою задницу, это катапультироваться. Бросить самолет и катапультироваться.

Господи, помилуй меня и сохрани мою жизнь. Я прошу тебя. Ибо мне страшно, очень страшно. Я уже все понял. Ребята из бригады обслуживания, говорят, что наши сухопутные войска вторглись на территорию Мексики. Что авиация уже бомбит мексиканские города и военные базы. А морской десант захватывает Панаму и канал. Ребята говорят, что наш президент издал секретный указ, начать захватническую войну. Пока во всех странах творится хаос, из-за повального исчезновения детей, мы должны воспользоваться моментом и захватить их.

Я смотрел на карту, Господи. Я все понял. Мы вчера получили приказ экстренно готовиться к переброске на юг. Значит, мы полетим в Мексику, а оттуда в Панаму. Чтобы с ее территории совершать налеты на Венесуэлу. Как сказал президент, агрессор должен быть наказан. Я уверен, что нас пошлют бомбить эту маленькую, но очень богатую страну. У них, очень много нефти, и если ты не знаешь этого, Господи, я скажу тебе. Они продавали нефть и покупали у русских самое лучшее оружие. Может даже и самолеты-невидимки. А еще они покупали эти самые системы противовоздушной обороны. Со страшными и быстрыми ракетами.

Поэтому я боюсь, Господи. Я боюсь, что меня собьют. Что я не успею катапультироваться. Спаси меня, Господи. Я буду молиться тебе и днем и ночью, и даже в полете. Только спаси меня. Я сижу сейчас возле ангара, за стенкой. Если ты посмотришь сверху, ты увидишь меня, Господи. И еще я прошу тебя, забери у меня хоть немножечко этого липкого страха. Прошу тебя Господи. Я сейчас помолюсь тебе и пойду на ужин. Помилуй меня, Господи.

Запись 2. Спасибо тебе, Господи, что ты помог мне и забрал у меня немного моего страха. И хотя я по-прежнему все еще боюсь, мне все равно уже намного легче. Я совершенно не понимаю, что происходит. Но мне кажется, что творится что-то странное. У нас стала отказывать техника. Самая лучшая на свете, как нам утверждали. Может она действительно самая лучшая, но она все равно отказывает. Ломается все, без разбора. И без всяких причин. И хотя опять пошли слухи о компьютерном вирусе русских, мне не верится.

Как может какой-то вирус, из-за которого у нас отобрали всю электронную технику, сломать мою электрическую зубную щетку? Ведь в ней только моторчик и батарейка. Ну, еще кнопка. И все. Но она все равно сломалась. Я перепробовал несколько новых батареек, но она так и не заработала. Мне пришлось ее выкинуть. И теперь у меня на весь вечер испорчено настроение.

И все потому, что я не могу купить новую. А знаешь, почему, Господи? Потому, что я сижу сейчас на окраине аэродрома, что расположен возле некрасивого мексиканского города, с труднопроизносимым названием — Вильяэрмоса. Ты, наверное, даже не знаешь, где это. Ну, еще бы, ведь это такая глушь, не то, что наши знаменитые мегаполисы.

Я сижу на каких-то брошенных железках и смотрю на закат. Здесь даже закат не такой красивый, как у нас, в нашей большой стране. Хотя, мне немного мешают смотреть клубы дыма, поднимающиеся из города и его окраин. Этот некрасивый город разбомбили несколько дней назад, а в нем до сих пор горят пожары. И никто, почему-то не хочет их тушить. А может быть, тушить их попросту некому. Ребята поговаривают, что когда наша сухопутная бригада захватила город, в нем почти не было жителей. Эти трусливые мексиканцы просто сбежали при виде наших бравых солдат, въезжающих в город на танках и «Хаммерах».

Но, если никого вокруг нет, то почему наш аэродром оцеплен и никого из нас не выпускают в город? А я так хотел купить себе новую зубную щетку. Я даже готов был ради этого пройти несколько километров пешком. И это несмотря на то, что здесь очень жарко и пыльно. Да, Господи, я готов был это сделать. Я даже хотел помолиться тебе по дороге. Но меня не пустили. И теперь я сижу и рассказываю тебе, через диктофон, всю эту грустную историю.

А может это и хорошо, что меня не пустили в город. Все равно я не знаю их языка. Я даже не смогу прочитать вывески, чтобы узнать в каком магазине продают американские зубные щетки. Да и магазины, наверняка закрыты, если никого нет. И вообще, я даже не знаю, чистят ли зубы эти отсталые мексиканцы?