Дней Долгих - Новые боги - Дважды воскрешенный

— Чаво тут?

— Твое назначение. Будешь настоятелем в мое отсутствие.

— Ага.

— Братьев за повинности не бить, селян зазря не порицать, дела вести прилежно, Создатель тебе в помощь, — напутствовал я его. — Окромя Венца Господа, в подмогу тебе Ероша даю. Грамоту он разумеет, только вели братьям отмочить его в бане как следует, да не кормить в общей столовой, а то разнесет тут насморк еще… И брата Руоза назначаю молитвы проводить. Ты же за дисциплину и экономику монастыря. Ясно?

— А то, чаво не разуметь-то, отец настоятель, ты уже вона все расписал… Не будь в непокое, все сделаем, за всем уследим!

Я покровительственно похлопал по плечу Борга. Плечо находилось чуть выше моей головы. Да, на такую ораву мужчин управу найдет…

— Когда в путь, отче?

— Завтра поутру, брат. Отстою вечернюю молитву, посплю, и отправлюсь. Прикажи пару лошадок седлать, да сумы чересседельные наполнить припасами, дорога два дня туда займет, если по тракту…

— Бу сде, — проворчал гигант, развернулся и пошлепал в сторону конюшни.

Я отомкнул замок на двери в молельную комнату, подивившись, что ни единого послушника не ошивается по близости. Припомнив, я покачал головой: троих вчера поставил на горох до полуночи за смешки над настоятелем, пятерых за сравнивания брата Борга с болотным громожмыхом(вернее, за лицедейство) отправил конюшню и отхожие места прибрать, еще двое за разговоры на уроке чистописания усланы дрова колоть, трое на кухне яблоки режут… уже не помню за что. Остальных брат Руоз забрал пыль по монастырю погонять накануне праздника летнего солнцестояния. Однако, сегодня молиться буду сам, усердно и чистосердечно — даже наедине с собой потребна вера…

Отстояв десять минут, я перекинул последнюю бусину на четках и встал, посмотрев в глаза Создателю. Обратил внимание, что мраморное плечо Его имеет пятно пыли. Ну конечно, брат Руоз до сюда еще сегодня не доходил, и вряд ли дойдет…

Оглянувшись на дверь, — не смотрит ли кто, — я поплевал на рукав и подошел к статуе, дабы стереть сей конфуз. Но не успел — статуя уже сама подняла руку и неторопливо сбивала пыль с плеча.

Я так и сел, прямо на алтарь.

— Как говорится, не ждали, — прокомментировал мою реакцию Венец. Хрустнув каменной крошкой, присел на алтарь. — Ну ты хоть скажи что-нибудь, монах, не молчи…

— А… Э… Славься, Великий и Всемогущий, и род наш храни вовееек… — заблеял я первые слова приветственной литании, пытаясь поставить себя на трясущиеся ноги.

Статуя Венца глухо засмеялась.

— Отставить, — сказал Создатель. — Сперва святой знак нарисуй, а то вдруг я демон какой…

Я послушно поднял правую ладонь, где был вытатуирован Всевидящий глаз. Око вспыхнуло, осветив мраморное лицо статуи.

— Молодец, — похвалил Создатель. — Вот видишь, я тот, кого эта статуя изображает. Мера предосторожности, для спокойствия… Пообщаемся?

— О Создатель Господь Венец, помилуй и спаси…

— Да что за народ такой… — сокрушенно вздохнула статуя. — Достойные люди в храм не ходят, а монахи — ну что с них взять?

Не вставая с алтаря, он схватил меня за запястья и мягко поставил на ноги. Приблизил свое лицо к моему, сверкнул сапфировыми очами.

— А… бее… — замычал я.

— Ну и что? — хмыкнул Венец. — Создатель к тебе явился, а ты лыка не вяжешь. А ну-ка дыхни! Шутка, расслабься. Свершилось, ожила и твоя статуя, монах… как тебя тут величают, кстати?

— Дэм, отец Дэм…

— Дэм, слушай, мне тяжело с тобой так говорить, а времени мало. Ты можешь не трясти коленями? А зубами не стучать?

Я добросовестно попытался свести вместе челюсти. Лицо иногда подергивало, но статуя не обращала на это внимания.

— Дело к тебе есть, — сказал Создатель. — Я избрал тебя для миссии. Не такой уж великой, как многие мечтают, но нужной.

— Исполню, как есть, во славу твою…

— Перестань раболепствовать, сам же знаешь, что грешно. Успокойся. Вот, выпей.

Статуя взяла один из священных кубков, стоящих у молельной доски с нарисованными ликами святых, и поднесла мне. Помнится, кубки эти мыли в последний раз год назад… Но в золотой чаше плескалось нечто красное и сверкающее.

— Выпей, — повторил Создатель. — Легче станет.

Я послушно пригубил, посмаковал и допил до конца. Грех не пить, когда сам Господь наливает… К тому же, вино оказалось превыше всего, что я некогда пил. Сладкое, освежающее, прочищающее голову от ненужных мыслей, дающее силу.

— Вот и умничка. На чем я остановился?