Олег Гринфельд - Космическая одиссея 2201

Наставник открыл ключиком ящик, достал оттуда старую обшарпанную книгу-планшетку и протянул Джонсу.

— Тут несколько глав из древней книги, написанной еще во времена ложной веры. Я решил допустить тебя. Это высокое доверие. Ты прочитаешь здесь, как всего за несколько дней женщина заставляет верного своему долгу и своей пусть и ложной религии солдату забыть все и заставить служить ее интригам, то есть шайтану. Прочти и приходи…

— Ну и ну, Салим, вот так он ведет себя с низкой рабыней. Будто это его любимая жена, а не презренная шармута. Думаю, правильный выбор.

Видеодонесение о пребывании Джонса в «Оазисе счастья» закончилось, экран погас.

— Да, Наставник, будь он на Земле, не миновать ему исправительных лагерей. Умиротворенные так себя не ведут.

— Что поделать, брат Николаев. К сожалению, все, более-менее годные к исследованиям и пилотажу, подвержены странностям. Мы давно обнаружили эту закономерность, а потому и ведем особую работу. Не случайно на корабле не только наставник, но и помощник, да еще такого класса как ты. Что касается разведки, тут вообще мало кто подойдет. Чтобы втереться в доверие к этой стерве, нужен такой, кто способен поддаться на ее ложь. Притвориться не получится.

— Тогда было ли оправдано давать эту книгу?

— Еще один способ посеять сомнения. Он не должен слишком уж легко поддаваться, так что все будет выглядеть естественно… Ну, а потом, с помощью наших мастеров гипноза и препаратов мы вытряхнем нужную информацию, а там хоть в лагеря, хоть в пограничье или… пусть остается на службе.

Раздается сигнал связи:

— Наставник, я прочитал…

— Зайди, штурман.

Экран погас. Через минуту вошел Джонс.

— Говори, брат Джонс.

Штурман задумчиво прошелся по комнате.

— Странное впечатление. Странные люди… И эта миледи… Все женщины тогда были такими?

— Конечно, конечно! Но эта была наказана за свои грехи…

— Ее побили камнями?

— Примерно… Не забудь, люди были во мраке ложной веры, и шайтан легко овладевал ими. Но ты же вооружен лучше их, ты знаешь Истину Пророка.

— Да, это так.

В голосе Джонса сомнение.

Наставник положил руку на плечо Джонса:

— Не беспокойся, Мухаммед, иди смело, чувствуй себя свободно, ты под защитой самого верного, самого мирного учения.

У бронированной двери каюты пленницы Джонс помедлил. Он мог сколько угодно действовать по собственному усмотрению, но все же плохо представлял как вести себя с женщиной из другого мира.

Он огляделся.

Эта была женская часть корабля, хорошо охраняемая и закрытая для всех, у кого не было специального доступа.

Вот, судя по всему, дверь в гарем Наставника, а вот — Политрука. Вряд ли они прихватили всех своих женщин, скорее тех, кого не особо жалко, двух — трех молодых наложниц. Зато для тех шанс — будут стараться, смогут пробиться в старшие наложницы, а то и в жены.

Вздохнув, он коснулся ладонью панели — ключа.

Дверь открылась. Джонс оказался в хорошо убранной каюте с мягкой мебелью и коврами. Комната казалась пустой. Внезапно, почувствовав движение справа, он резко наклонился. Мимо пролетела женщина в мужской военной форме, тут же повернулась и бросилась на Джонса. Тот использовал прием мягкой защиты двумя руками, как его обучали в школе штурманов.

Женщина откатилась в угол каюты, тяжело дыша:

— Тренированный… козлик!

Она смотрела с ненавистью на Джонса.

— Все равно, лучше умру, а ты меня в свое стадо не получишь! Давай подходи, козлик, я тебе откушу твое хозяйство!

Джонс не двигался.

— Что, боишься?

Наконец, внимательно рассмотрев пленницу, Джонс ответил:

— О чем это вы? Я собирался только поговорить.

Женщина расхохоталась. Только сейчас Джонс разглядел, что она очень красива, несмотря на татуировку на левой руке и крепкую неженскую мускулатуру.

— Поговорить? Предложить хорошее место? Ваши закутанные рабыни уже все рассказали. Даже успокоили, дескать, будет хорошо жить с вами, козликами… Ну что, Али-Баба? Хочешь меня? Ну попытайся!

— Али-Баба? Меня зовут Мухаммед…

— Мухаммед?! — пленница снова закатилась в смехе, потом вдруг посерьезнела, — Вот что, Мухаммед, ты сейчас же свалишь отсюда, пока я не свернула твою тупую башку.

— Но почему? Мне нельзя задать пару вопросов? Я ничего вам не сделаю…

— Правда? Ну-ну… Тогда, Али-Баба, ты сядешь вон в том углу, за столом, и если попробуешь приблизиться…

— Не беспокойтесь… Только повторяю, я не Али-Баба… Меня зовут Мухаммед… А фамилия Джонс.