Максим Бочковский - Нераскрываемые преступления

— Нам всем не жить, — отозвался молодой помощник.

— Я могу всё исправить. И я всё исправлю.

Томченко поднялся и поковылял, держась за стену. Керенскому было не до него. Он и не услышал последних фраз. Взяв на руки возлюбленную, он вдруг увидел, что она ещё жива.

— Зачем ты мне позвонила?

— Не знаю. Наверное, хотелось тебя увидеть.

— Ты же знала, что я не дам тебе убить его.

Девушка закрыла глаза.

— Я решила, будь, что будет. Я хотела, чтобы ты жил!

Пётр поцеловал холодные губы и подставил лицо дождю. Небо было серое, мрачное и непроницаемое.

Сломанная нога жутко болела. Сергей остановился. По-прежнему на уши давят вопли практиканта. Откуда-то со стороны слышится спокойная и мелодичная музыка. Кто это? Жасмин? Или может быть Алсу?

«Спасать мир под поп-звёздочку», — пронеслось в голове у Томченко.

Вздохнув глубоко, следователь пошёл на глубину. Музыка стала тревожнее и почему-то превратилась в вальс Дога. На улице сменили пластинку? Или это уже в его воображении?

Скоро капли дождя начали замедляться. Остановились на мгновение и обратились вспять, а под Сергеем разверзнулся асфальт. Лететь вниз и не думать. Ни о чём! Пытаться выбраться глупо. Отсюда не возвращаются. Здесь ярко оранжевые языки пламени. Здесь души грешников. Здесь ад. На этажах расположились твари, непохожие на земных зверей. Если когда-то в древности они имели возможность выходить на поверхность, то нет ничего удивительного в сказках про чертей. Где-то далеко меняются времена года. Идёт назад история.

Почему-то вспомнилась песня. Лето — Весна — Зима — Осень — Снова лето. В памяти всплыл тот самый вагон метро, в котором он в первый раз повстречал маленькую Диану. Нет, он уже не в метро. За окном овраг и деревянный мост. Внезапно он кончился, и поезд полетел в пропасть. Лето — Весна — Зима — Осень — Снова лето. Он кричит, чувствуя, как с него слезает обгоревшая кожа. Наяву, а не во сне. Как смутное воспоминание, откуда-то донёсся его собственный голос:

— Вы называли меня Том, или мне показалось?

Но это было давно. Очень давно.

Вздрогнув, он очнулся, всё ещё испытывая конвульсии от невыносимой боли. Темно. Постель. Тёплое одеяло.

«Всё-таки во сне», — была первая здравая мысль, а второй не последовало.

В недоумении он подошёл к зданию из красного кирпича. У входа его с почтением встретили охранники. Шутить с ними не было ни сил, ни желания. Поднялся по лестнице, зашёл в кабинет учителя. Послышались аплодисменты. Сергей невольно улыбнулся. Его встречали Ксандр, Аливчеев, «советник», Задоски, Нарштейн, живой и здоровый Райский, пара старцев из масонов. Все встали с мест.

— Но почему? — неуверенно спросил Томченко.

— Почему ты жив? — улыбнулся учитель.

— Да, почему я сегодня проснулся утром в своей постели и выяснил, что сейчас идёт 13 июня 199бго года?

— Это правда. Провалившейся в бездну сознания бедолага, вычёркивается из истории и никогда не рождается. Однако на этот раз все не так. По-видимому, там был ещё один человек, который принёс себя в жертву, а так как она и так не родилась, поскольку история изменилась, тебе был дан ещё один шанс.

— Диана хотела спасти свою любовь, — пояснил «Троцкий». — Поэтому она позвонила Керенскому и сообщила, что собирается убить тебя. Она спасла тебя от самой себя и позволила тебе спасти нас всех.

— Она была дочерью обезьяны?

— Ты догадался, да?

— Увидел, находясь Там!

— А что же теперь? — поинтересовался «советник». — Ничего не делать и всё будет нормально?

— По-видимому, — подтвердил Нарштейн. — Ничего и не было. Никогда.

— А Керенский? — не выдержал Сергей.

— Он ничего не помнит и не вспомнит. Ему и не надо.

— А «нераскрываемые преступления»?

— А разве они нужны теперь? — удивился Ксандр.

— Полагаю, в мире ещё будет много злодеяний, требующих вмешательства специального отдела.

Учитель переглянулся с Аливчеевым.

— Ну, хорошо, — отозвался тот. — Решено, «нераскрываемым преступлениям» быть.

— Тогда за работу, господа, — улыбнулся учитель. — И не забывайте навещать старика.

— Нам надо позаботиться, чтобы никогда больше «Библейский код» не попал ни в те руки. Займётесь этим, Людвиг?

— Считайте, что уже сделано!

В этот день Томченко утомился больше, чем спасая мир. Немудрено принять от каждого посвящённого — а это все сотрудники «нераскрываемых преступлений» по стране — персональное спасибо и поздравление. Но он выдержал, тем более это было счастливая усталость!