Гильермо Дель Торо - Форма воды

Прозрачные плавники изображены как облака серого пепла, косточки в них – словно надрезы.

– Это глупо, но я чувствую себя так, словно меня тоже выдернули из моей среды. Или, может быть… я родился слишком рано… Вещи, которые я переживал еще в детстве. Был слишком мал, чтобы понимать их, слишком отличался от остальных, чтобы научиться с ними справляться. И что толку, что теперь я все понимаю? Я стар. Глянь на эту штуку. Тело, внутри которого я заключен. Мое время подходит к концу, пусть даже все выглядит так, словно у меня никогда в самом деле не было моего времени.

Очертания головы, мягкие штрихи, словно перья.

– Но я не могу быть один, так? Конечно нет, не такой уж я удивительный. Аномалии вроде меня существуют по всему миру. И когда аномалия перестает быть аномалией и начинает быть просто одним из тех способов, в которых воплощается норма? Что, если ты и я не последние из нашего рода, а первые? То, для чего пока нет места? Появится ли оно позже, в лучшем мире? Ну, надеяться мы можем, разве не так? Рассчитывать, что мы не прошлое, а будущее.

Джайлс держит набросок на расстоянии вытянутой руки: все выглядит не так плохо. Но для чего требуются наброски? Для того чтобы нарисовать большую картину. Неужели именно это он планирует?

Джайлс не ощущал ничего подобного много лет!

Он задерживает дыхание и поворачивает рисунок в сторону своей модели. Существо наклоняет голову, и из-под жидкости появляется второй глаз, он изучает набросок, затем собственное тело под водой.

Типы из «Оккама» могли утверждать, что о самосознании в данном случае не идет речи, но Джайлс только посмеялся бы над ними.

Существо знает, что его изобразили и что это нечто отличное от отражения в воде. Это, коротко говоря, и есть магия искусства – допустить то, что тебя определенным образом поймают, и позволить себе сотрудничать с художником.

«Господи, – думает Джайлс. – Мы и вправду не так уж отличаемся».

Он сам еще может при правильном освещении, вымытый в правильной воде, тоже выглядеть красивым.

Двухколесная тележка для покупок движется много быстрее той, которой Элиза пользуется на работе, но тротуары Балтимора – куда более серьезный вызов, чем гладкие полы лабораторий. День клонится к вечеру, прошла вечность с тех пор, как она спала, но усталости нет и следа.

Те минуты, которые она провела в грузовичке, с ним в обнимку, наполнили Элизу чем-то противоположным тому, что содержал шприц Хоффстетлера.

Она наполнена электричеством и даже сошла с автобуса за несколько остановок, чтобы пройтись пешком и сжечь излишки энтузиазма. Ее тащит вперед желание вновь увидеть существо, ощутить солоноватый запах воды, и Элиза едва не бежит, словно ребенок на аромат выпечки.

Она толкает тележку мимо заброшенных пирсов и работающих пристаней, и обнаруживает тонкую пешеходную дамбу.

Можно ли пойти по ней? В данный момент ей меньше всего нужна полиция рядом. Хотя не видно ничего, говорящего о запрете.

Она шагает прямо в реку, тени громоздящихся за спиной зданий соскальзывают с ее спины точно ночная рубашка. Никакой изгороди, никаких заградительных столбиков, только знак с надписью «КУПАТЬСЯ И ЛОВИТЬ РЫБУ ЗАПРЕЩЕНО! ОТКРЫВАЕТСЯ В МОРЕ ПРИ 30 ФУТАХ!»

Идея о рыбной ловле всегда вызывала у нее отвращение, и никто в Доме не учил детей плавать, но Элиза хорошо понимает знак. Как только вода достигнет цифры «30», нарисованной на бетонной подпорке – если предположить, что дождь когда-либо пойдет, – канал обеспечит доступ в бухту, а из нее в океан.

Она останавливает тележку и подходит к краю дамбы, чтобы посмотреть вниз, где бормочущие соленые волны намекают, что день вовсе не такой безмятежный, как ей казалось. Это объясняет, почему люди в автобусе были застегнуты по горлышко, вжимали головы в плечи и ежились.

Становится ясно, почему женщина через проход далеко не сразу заметила солнечную улыбку Элизы. Женщина была красивой, точно такой, какой сама Элиза всегда – исключая последние дни – мечтала быть, походила на хозяйку «Джулия Файн Шуз», сотканную из материи воображения.

Стройная, но не тощая, под полосатым платьем угадываются округлые формы, одежда подчеркнута застежками со стразами, со вкусом подобраны заколки, браслеты, серьги и… обручальное кольцо.

Только высокая прическа из светлых волос казалась совсем не модной, и это Элиза объяснила тем, что эта женщина работает, а работающая женщина не может пойти к парикмахеру когда угодно.