Cи Джойнер - Немо восставший

По поверхности воды стали рыскать стволы, выискивая цель. Хоть какую-нибудь. Звук же становился все громче.

Криг с капитаном судна последними поднялись по лестнице наверх и схватили Хорста за грудки: это была его вахта. Что, черт подери, происходит? А тем временем металлический грохот, этот скрежещущий град, достиг своего крещендо. У Крига разбились очки.

В Хорста брызнула кровь капитана, будто обдав его всплеском волны с кровавой океанской пеной. Капитана подняло с ног и выдернуло вверх чем-то с палубы – каким-то остроконечным штырем или крюком, пронзившим ему грудь со спины.

Капитана отшвырнуло на добрую сотню футов по воздуху, а затем он, как безвольная тряпичная кукла, с поджатыми ногами, так что каблуки его даже оказались у шеи, рухнул в черную воду. Где и исчез.

Матросы отступили от поручней, некоторые попадали на колени. Хорст выругался и тут же взмолился, увидев громадную тварь, похожую на гигантского ската – морского дьявола манту . Она с ревом пронеслась над кораблем, бешено хлеща своим раздвоенным, словно у дракона хвостом, и гигантскими крыльями заслонив небо.

Затем она развернулась и направилась обратно к ним.

Люди почувствовали скорость твари и жар, исходивший от нее. Подкосились ноги у еще нескольких матросов, едва успевших открыть огонь.

Морской дьявол ринулся к кораблю, правя своими плавниками по раскаленным, как при взрыве, потокам воздуха. Кожа твари блестела, словно полированная сталь, а из открытых ран вокруг горла и жаберных сеток лилась солоноватая жидкость.

Глаза ее казались светящимися лабиринтами цвета: в глазных яблоках красные оттенки сталкивались с зелеными, разбиваясь друг о друга и превращаясь в ослепительно-белое сияние, осветившее палубу.

Засверкали винтовки, пуля за пулей с искрами вонзавшиеся в брюхо морского дьявола, а затем рикошетом отлетавшие от него обратно в экипаж. Пронзенные свинцовыми пулями в грудь, люди падали, словно подкошенные огнем из пулеметов Гатлинга .

Одни стали отползать в стороны, как попало, все в крови, некоторые катались по палубе, испуская последние в своей жизни крики. Другие продолжали стрелять, а тварь хлестала хвостом, сметая на куски дымящие у них за спиной трубы, и они рушились, сталью складываясь внутрь.

Хорст бросился в сторону, пытаясь увернуться от рухнувших на палубу труб, рваные края которых пробили деревянную обшивку палубы к трюмам внизу. В машинном отделении раздались взрывы, и оттуда повалил пар, срывая обшивку корпуса судна и наполняя воздух вращающимся раскаленным металлом, укрыться от которого экипажу было негде.

Огонь и острый, как бритва, металл.

Криг протянул к Хорсту руки, ног у него уже не было, их отрезало, умоляя его о чем-то, чего Хорст не расслышал, но понял. Хорст прижал ствол пистолета ко лбу своего товарища. Звук, издаваемый морским скатом, превратил выстрел в почти неслышную вспышку.

Люди побежали, толкая друг друга, к спасательным шлюпкам, или стали прыгать в воду. Паника. Плавники твари смяли мачты, как палочки, выбросив их за борт словно выстрелом, и они уже ненужными бревнами стали крушить моряков, падая сверху на тех, кто отчаянно пытался отплыть подальше от корабля.

Несмотря на хаос, непокорный Хорст отважно стоял у разбитых поручней, глядя на морского дьявола, вынырнувшего на него прямо из-под Луны. Обеими руками прочно схватив пистолет, так, чтобы оружие не тряслось, он прицелился чудищу в глаз, вращавшийся калейдоскопическими белыми, оранжевыми и красными цветами.

Пуля вонзилась в этот светящийся глаз, извергнув из него какую-то жидкость, и голова морского ската задергалась и стала корчиться, словно пытаясь избавиться от гарпуна.

Тварь врезалась в останки корабля, прорвав центр судна и хвостом разбрасывая в стороны огромные куски стали, отшвырнув фрагменты двигателя, паруса и тела людей в океан – все это погрузилось в воду почти одновременно.

«Брумгильда» опрокинулась от взрыва в котельной, выворотившего все то, что от нее еще оставалось. Взрыв из центрального грузового трюма был вулканическим, он смешал черный порошок с топливом и поднял в ночное небо клубы пламени и дыма.

Последовавшие за ним ударные волны силой заставили воздух согнуться, заглушив все звуки на сотни миль вокруг. И в конце концов не осталось ни криков о помощи, ни звуков выстрелов. Не осталось ничего, после того, как последний край кормы – все, что осталось от корабля, погрузилось окончательно в воду.