Да, одинокую всегда травить станут, всю жизнь. Защитить-то — некому. И поплакаться — только подушке…
Вот, не ври! Откуда тебе знать?
Тебе мало этой реальности? — удивилось Альтер Эго.
Так здесь только дети. Их жестокость запредельная, взрослым и не снилось такое…
Ага, только добрые девчонки. Милые и нежные создания. Очнись!
Да вижу я: подлость и никакой пощады. Садистки хреновы!
Так оторвись по полной!»
Ножки у Танечки росли из правильного места. Можно сказать, что от ушей, но это к делу не относится. Её удары были не столько сильными, сколько болезненными: проучить можно и не покалечив. Она била ногами надоедливых за все прошлое и немножко впрок. Урок для наблюдавших получился отличным. Завершила обучение обидными подсрачниками, от которых отпущенные, наконец, девчонки, падая, образовали солидное нагромождение.
«Пошла бы с Мелл — тебя не тронули бы!
И остались бы в неведении, что одиночка с подругой в голове — опасна!
Ну, сколько можно! Я — это ты! А подруга — Мелл!
Меллку я люблю, это другое!
Это и есть вторая половинка, — тот, кого ты любишь! Начинай уже думать!
А… А если только я люблю? А меня — нет? Тогда как называется?
Называется, не тому открылась. И не бояться — искать нужно, а не просто так чувствами разбрасываться, — постучало себя по лбу пальчиком Альтер Эго.
Хочешь сказать, мне еще повезло? Что так быстро нашла? — удивилась себе Танька.
Ты искала целую вечность, почти всю свою жизнь. А то, что встречу с Мелл в самом начале бытия для себя поставила — так это нормально. Радости в жизни и так мало видишь… Ой, — прикусила себе язык вторая половинка сознания.
Так ты не дура, оказывается, — призналась себе Танька. — А чего прикидывалась?
Ну-у, — шаркнув ножкой и опустив взгляд, неопределенно протянуло Второе Я, — так же веселее было, правда? — и с задорной улыбкой глянула на себя.»
— Это как у тебя получилось? — снова обнимая испугавшегося Лисика, спросила рыжая. Полосатый котик и ухом не повел на происходящее: привык видеть детскую доброту.
— Захочешь — научу. Нет, не так: научишься, а я подскажу где, — вовремя исправила себя Танька. Удовлетворенная разминкой, она села на траву, поближе к содержимому скатерки. — Не тормози, бери печеньку, а я сейчас открою сгущенку.
— А зачем? А кто сгущ… эту туда запер? А как меня зовут? — еще не понимая происходящего, смело отпустила лисенка прогуляться и подвинулась ближе к «столу».
— Совсем не помнишь имя? — в ответ только замоталась из стороны в сторону рыжая голова. — Тогда нарекаю тебя… Юнис!
— Почему Юнис? Это что-то значит?
— Все имена что-то означают. Это — за то, что смогла победить одиночество, — осеклась на последнем слове Танька. — Эй, ты чего? — пришлось дотронуться до руки совсем сникшей девочки.
— Я не победила, я одна… — рыжая не смотрела на Таньку, перебирая подол своего платья.
— Победила. И выжила! Ты себе не ври только. У тебя Лисик — вон какой красавец, — кивнула на знакомящегося с котиком пушистохвостого. Утешение получилось так себе.
— Я не вру: рыжих не любят, боятся, бьют всегда… А Лисик — он друг. Но не вторая половинка, — впервые, хоть и печально, улыбнулась.
— Причесать бы тебя. И отмыть, — вздохнула Танька, — но это успеется, — и, достав из красивых ножен маленький клинок, стала открывать банку со сладким. — А одиночество — не беда, ты не думай. Одинокие люди — самые симпатичные и добрые, мне кажется, — уже нарезала бисквитный рулетик из вскрытой упаковки. — Одинокие умеют думать обо всех и чувствуют чужую боль. Они очень ранимые и беззащитные перед этим миром, — она задумчиво посмотрело на небо. — Да и перед людьми, — добавила, едва не заплакав, но вовремя спрятала взгляд.
«Это с чего ты такое взяла?
Для успокоения понадобилось, не видишь? — проглотила слезы вместо ответа.
И как? Помогло? — Второе Я и не думало о жалости.
Отстань. Состояние — только удавиться, — отмахнулась Танька.
Интересно посмотреть, как сгниет от времени веревка на нашей нежной шейке! — запрыгала от восторга.
Ага. Дерево первым сдохнет, наверное, — прыснула от смеха в ответ.»
* * *
— Это куда ее потянуло? Активность на спад не пошла? — забеспокоился техник.
— Порядок. Это она себя так успокаивает, — успокоил оператор.
— Удавкой и суицидальными мыслями?
Читать дальше