Олег Аркадьев - Под руку с Одиночеством. Брошенные Ангелы [СИ]

— Я тут подумал…

— Да не ври! Не может быть! — рискнул оператор.

— Да, — сытый техник еле дышал после «перекуса», — неожиданная мысль пришла. Я ее, правда, еще не оформил до конца…

— Что, сложно словить эту тварь в пустой голове? — хорошее настроение постепенно возвращалась к товарищам.

Отправив Юнис с живностью отмываться, Танька, наконец, поддалась мольбе серых глаз Анси. Сидела, как когда-то, прислонившись к нему спиной и тихонько радовалась нежным объятиям.

Говорить не приходилось — делились пережитым на эмоциональном уровне. Добавляя элементы сенсорного меридионального массажа, они наслаждались близостью через сознание и чувства. Это походило на танец мечты.

«Танец мечты в подвалах фантазии, — уныло подумалось Танке.

Чего это? — Альтер Эго вытирало губы после воображаемого поцелуя.

Мы же не можем ему все сознание открыть!

Ты, главное, на поцелуйчиках не задерживайся, ладно?… — наивно торопилась в будущее.»

Тонкие косички Мелл вились змейками вокруг головы и, словно обручем, сдерживали струящиеся волосы. В черном переднике с вышитым спереди белым черепом и скрещенными костями [13] Мертвая голова — Адамова голова — символ смерти и бессмертия одновременно. В христианстве — символ спасения и освобождения от смерти. Череп со скрещенными костями на черном фоне — традиционно воспринимается как пиратский флаг «Веселый Роджер». Но в среде байкеров, в армии и ВВС — символ, приносящий победу и защищающий от смерти. Часто используется как знак опасности. , постоянно сдувая с глаз выбившуюся прядь, она колдовала над дымящейся сковородкой. Высокий для девчонок рабочий стол не позволял готовить с удобством, но с этим приходилось мириться. На кухне было жарко, передник был огромным, так что из остальной одежды на поваре присутствовала только лопаточка в правой руке.

— Чем так пахнет? Что это ты раскулинарилась? — обняв прыгнувшего на руки Лютого, поинтересовалась Танька. Подходя сзади, она едва сдерживалась, чтобы не потянуть за веревочку бантика на поясе подруги.

— Котлетки жарю. Объеденье! — не поворачиваясь, Мелл с усердием отдирала фарш от антипригарного покрытия. — Полуфабрикаты, правда, — слегка сморщилась от правды, — но вку-усные-е! Как раз успела сбегать в магазин, пока ты медитировала.

— А плавают в чем? — Танька заглянула в сковородку.

— Волшебная жижма! Подливочка будет, «в собственном сакэ». В смысле, соку. Томатном. Уф! — утирая предплечьем выступивший пот, Мелл явно гордилась своим изобретением. Отодрав и переложив последнюю «лепешку», повернулась, наконец, к Таньке. Лютый все понял и спрыгнул на пол, давая простор выражению чувств.

— Хорошо, что мы перекусили, — наблюдал за девчонками оператор. Из-за лишнего куска тертого пирога с яблоками дышалось с трудом.

— Дальше я сам буду еду приносить. Если ходить смогу, — технику было лень даже потянуться за зубочисткой. — А то повар тебе мстит, кажется.

— Это ты не видел, сколько он с любовью нагружает…

Сервировали к обеду быстро и просто: вилки и тарелки. Остальные мелочи и так больше не убирались с поверхности. Уже сидя за столом, Танька достала из рюкзачка подаренную Анси новую приправу из иголок гневной сосны и сока пылающей розы.

— Гляди, чего есть! — опрометчиво похвасталась. — Попробуем…

— Ты была у него… — угасла на глазах Мелл.

— По дороге заскочила, вот честно! — приложила к груди руку. — Примостила там двух рыжиков… Почти трех даже.

Бумажные салфетки, вечно стоявшие без дела в вазочке у стенки, вдруг стали сморщиваться и увядать, словно цветы.

— Мелл. Ну, Мелл, — стала подлизываться Танька, наклоняясь и пытаясь заглянуть в полные слез глаза. Пришлось вместе с вилкой отложить мечту попробовать творение подруги. — Я открываю сознание, читай, пожалуйста… Для меня только ты есть! Из всех — только ты! Анси, папа, да все — это другое. Они друзья. Родня мне, вот как Лютый. А половинка меня — это ты… — выдохнула совсем тихо.

— Правда, только на минутку заскочила? — показался исподлобья тоскливый взгляд.

«Врать больше не будем, — поняла Танька.

Никогда! Иначе потеряем то, что храним, — подтвердило Второе Я.

Не обманывай, нифига мы любовь не храним!

Я про Мелл. Она больше, чем любовь… Она, почему-то, вся наша жизнь.

Ты дура? Мы — дьявол!