Олег Аркадьев - Под руку с Одиночеством. Брошенные Ангелы [СИ]

От Мелл ты отдышаться хотела, а не „немножко“! Не ври мне!

Я и себе-то боюсь признаться в таком…

Вот и отдыхай теперь! Будет, с чем сравнить.

А чего снова Я?! Ты выбирала, что нам предстоит делать…

Я нормальную реальность хотела! С болью, кровью и предательством! А не вот это вот все, — Танька мысленно окинула широким взглядом действительность с косичками и бантиками.

Мне почему-то кажется, что как раз с предательством здесь проблем не будет…»

— Куда она попала? Чушь ведь! — техник понимал, что объяснить эту реальность невозможно.

— Ты совсем уже? Она же готовыми теперь не пользуется, сама выдумывает, — поднял в недоумении брови оператор.

— Вообще-то это мы творцы… — пробурчало слабое возражение.

— В зеркало себя давно видел, создатель? — хихикнул напарник.

Игра, как подсказало яснознание, называлась мяч. Просто мяч, потому, что других игр здесь не существовало. Вообще.

У тех, кто не играл, в руках были мягкие игрушки. Только единицы держали книжки или альбомы с рисунками.

«Зачем? — хоть чему-то удивилась Танька.

Такие игрушки успокаивают, дают иллюзию комфорта и защищенности, — считало информацию подсознание.

Ага, и есть о ком заботиться. Им совсем заняться нечем?»

— Ты новенькая? — два голоса спрашивали одновременно и подозрительно слаженно.

— Смотря для чего, — не оборачиваясь, дала разъяснение Танька. При этом, то ли пожала плечиком, то ли подбросила, поправляя, лямку рюкзачка.

— А где твоя вторя половинка? — снова хором прозвучал интерес.

Пришлось обернуться. Девчонки были необыкновенно похожи, словно отражали себя. Растрепанные ветром светлые волосы не знали резинок и заколок. Овал лица, спокойные губы, симпатичные носики — все было очень сходным.

«Нет, даже не сестры, — вздохнуло Альтер Эго.

Это меня и пугает, — насторожилась Танька.

Ты не умеешь пугаться, не ври.

Много ты обо мне знаешь! — гордо вздернулся подбородок в ответ.

Значит так, да?! Тайны от меня?! Ну и ладно, ну и пожалуйста! — воображаемо отвернулась от самой себя.

Да чего ты взъелась-то, а? — совсем растерялась Танька.»

— Вы близнецы, что ли? — какая-то ясность была необходима.

— Еще не знаем, — снова хором ответили девочки, — но нас все путают.

— А мы — разные, — осмелилась добавить кареглазая, с волосами чуть темнее, чем у подружки. Другая часть парочки никак не отреагировала, продолжая сверлить Таньку внимательным зеленым взглядом.

Наряженные в одном стиле и цвете, странные подружки внешне различались.

«Издали их по обуви можно отличить, у одной полусапожки коричневые, у другой — песочного цвета, — успокоился, наконец, кусочек.

И курточка темнее, у нее все темнее, получается, — обрадовалась собственной отходчивости Танька. — Ты чего взъелась?

А шорты одинаковые. И носочки с шелковыми ленточками — тоже. Сама не знаю, чего случилось…

У них мишки плюшевые похожи, даже бантики! Красиво вышло, — вздохнула печально.

И кто нам мешал взять свою куклу? Она бы здесь всех очаровала!»

Свои зеленые спортивные штаны Танька надела впервые. Очень обтягивающие, они подчеркивали все прелести фигуры, но совсем не сочетались с красными кедами. Выше, на белом трикотажном изделии, надпись утверждала: «Эта футболка — розовая!». Кукри просто перехватила за середину ножен, рюкзак — на одно плечо, да так и пошла, размахивая хвостиком в такт шагам.

«И что мне теперь?! Идти переодеваться?!

Вот еще! Не нравится — не ешь. Мне так удобно — и все!

Да! Выдумали, понимаешь, стиль и моду, — протянуло второе Я.

А нам — страдай, да?! Фиг вам! — от такого спора неизвестно с кем Танька даже испариной покрылась.

Ты чего завелась опять?

А ты чего? — недоумевала собственному поведению.»

— А что, вторая половинка у каждого должна быть? — наивно поинтересовалась Танька.

На нее посмотрели, словно на сумасшедшую:

— А как ты жить будешь? Полжизни, что ли? — засмеялась зеленоглазая.

— Или только половинку счастья получишь? — вторила «темненькая».

— Кто ж тебе позволит?! — закончили хором.

Неопределенно хмыкнув в ответ, Танька просто пошла вперед.

— Подозрительная доброта, тебе не кажется? — техник был серьезен и даже прищурил один глаз.

— По сравнению с твоей гуманностью — ничего опасного, — осторожно отодвинулся в сторону оператор.