Олег Аркадьев - Под руку с Одиночеством. Брошенные Ангелы [СИ]

— Я тоже тебя люблю, — покраснела в ответ. — Но не о том.

— Я стесняюсь, если честно, — прозвучало пояснение.

— И я… — раздалось эхо.

— И что теперь?

— Кажется, угомонились, — сглотнув густую слюну, предположил техник. — Сходи, посмотри, чего там? — кивнул на дверь.

— А чего я? Сам иди… — несмело ссутулился оператор.

— Тебя не жалко, я себе еще одного выдумаю, — раздалось веселое.

— А может это ты моя фантазия?

— Так ты мазохист?! — обрадовался техник. — Сейчас твой вымысел воображаемым подсрачником исправит кому-то нерешительность.

«Вам бы все веселиться, — показался из-за угла теплый заспанный котенок, — а меня совсем забросили. От скуки уже выть собирался, — пожаловался вполне искренне.»

Выгнувшись дугой, леопард зевнул. Мотнул хвостом и, подхватив его кончик клыками, гордо уплыл на кухню.

Не сговариваясь, Мелл и Танька прыснули от смеха. Оторваться друг от друга было выше их понимания момента. Пришлось догонять серого в пятнышко, крепко держась за руки.

— Ты же самый пушистый! — присев на корточки, девчонки сыпали комплиментами поверх нежных поглаживаний мягкой шерстки.

— Самый ласковый…

— Опасный и кровожадный!

— Лучший защитник…

— Быстрый, как смерть!

— Грациозный, как…

«Леопард! Вот! — додумала Танькино Второе Я.

Он и есть леопард, — тут же остудила себя.»

«Я и есть леопард, — укоризненно поддержал Лютый.»

«Он и есть леопард! — одновременно засмеялась Мелл.»

Обниматься втроем было легче, повалившись на пол. Хохотали вслух, громко и самозабвенно. Так, что появившемуся в дверях Волку стало завидно. Млея от наслаждения, он боялся шелохнуться, чтобы не спугнуть ликование радости.

— И давно вы рядом? — опираясь на руку, другой Мелл смахнула забаву с глаз.

— Тридцать семь секунд, — улыбаясь, Танька подскочила к папе одновременно с котенком. Подпрыгнув, зацепилась за его шею и чмокнула в щеку. Лютый уже сидел на плече гостя и щекотал усами его ухо.

— С тобой никакой романтики! Называется, хотел сюрприз сделать, тортик купил… — виновато протянул висящую на веревочках круглую коробку. Второй рукой умудрялся гладить Лютика. — Хоть бы дома отключала бдительность.

— И это говорит смерть-шпион! Да романтику с поводка спускать можно только перед самоубийством!

Ответом послужили недоуменные взгляды: два — сверху, один — справа.

Приоткрыв дверь на сантиметр смелости, техник с оператором залюбовались. Картина в коридоре была еще та. В тяжелой резной раме с позолотой. Полотно было прислонено к стене, противоположной открывшейся двери.

Батальная сцена штурма — в порыве ярости карабкающиеся друг на дружку остервенелые ратники в белых халатах — была заморожена в виде холста.

— Твоя фантазия, сказочник? — кивнул на произведение искусства техник.

— Не-не-не! — изо всех сил замоталась в ответ голова.

— Итак, получение счастья сопряжено с болью: чем больше искренности — тем сильнее ощущаешь чужое горе. Как видите, круг замкнулся, — завершил свою мысль лектор.

Положив мел, он отер ладонь о ладонь и отчего-то смутился.

— Разрешите вопрос, — очень уж по-детски тянулась правая рука, с горизонтально подставленной под нее левой. Единственным слушателем в огромной аудитории была щуплая девчонка, зачем-то севшая почти на задних, спускающихся амфитеатром, рядах.

— Да, прошу вас! — обрадованный таким вниманием, докладчик жестом подтвердил выбор спрашивающего.

— Вы какого хрена мне приснились, а?.. — не вставая, грустно спросила Танька.

Прочищать голову от дурного настроения нужно в обнимку с одиночеством.

«Мы куда направимся?

От тебя подальше… — запихивая необходимое в рюкзак, злилась на себя Танька.

Что я тебе сделала!? За что ты себя ненавидишь?!

Ладно, прости, — едва не сплющив от усердия банку сгущенки, девочка выпрямилась и посмотрела на себя со стороны.

Видишь? Я хорошая, умная, красивая… Что тебе еще нужно?

Не знаю, — растерялась в ответ. — И сон еще этот дурацкий.»

Вдобавок пришлось решительно оторвать от себя родной кусочек:

«Лют, ты с Мелл останешься, — к собственному изумлению выговорила Танька.»

«Я — твой защитник. Могу и не послушать… — зверь впервые заговорил серьезно.»

«Я должна быть спокойна за свой тыл. Вы — единственные, к кому могу вернуться. Понимаешь?»