Вильям Тимлин: Корабль на Марс

Строительство корабля подвигалось очень быстро. Всем хотелось побыстрее закончить, и никаких неприятностей или серьезных затруднений не возникло, за исключением того, что одного из мастеров случайно замуровали в каюте без двери. Доски, чрезвычайно легкие, грузили через люк — их обеспечила рощица дружелюбного гнома; две или три Старые Карги соткали паруса из нитей лебяжьего пуха и украсили их многоцветными павлиньими перьями.

Прибыл и любимый кузнец Короля Эльфов; он привез богатую золотую обшивку и канаты для вант, унизанные сапфирами и алмазами, а его ослики были нагружены золотой носовой фигурой в виде торжествующего феникса.

Пан прислал в дар Марсу два сосуда с изящной гравировкой. В одном звенел счастливый женский смех, в другом пробуждалась радость английской Весны. Из всей Страны Фей-ри продолжали прибывать чудесные подарки непонятного предназначения, пока вся верфь не стала переливаться туманным блеском серебра и лунного камня и теплым отсветом рубинов и аметистов. По ночам горели лампы светлячков и усердная работа продолжалась без перерыва, день и ночь.

Грациозный корпус Корабля занял всю верфь, и весь он от киля до клотика был вместилищем многих чудес; тут поднялись споры о том, кто же займет десять прелестных кают или станет гордо расхаживать на мостике.

Старик назначил себя Капитаном; сделал он это не из самолюбия, ибо давно позабыл, как люди обращаются друг с другом. Возражений не последовало, но оставалась еще сложная и трудная задача отбора экипажа — отправиться в путь хотели все, даже Старые Карги, которые утверждали, что их паруса были самой важной частью корабля, а потому они располагали правом первенства. И тогда во имя мира и гармонии, столь ценимых Фейри, бросили жребий, и в команду вошли счастливцы, вытащившие номера от одного до десяти.

Вероятно, от сознания собственной важности члены Экипажа прониклись известной напыщенностью, и с ними, без сомнения, нелегко было сладить; здесь и была причина загвоздки, связанной с погрузкой провианта.

Все принялись составлять длинные списки своих любимых блюд, и ни один не соглашался уступить другому. Поэтому было решено так: каждый возьмет, что хочет, есть же будет, когда и где пожелает. Объединяло всех лишь пристрастие к молоку и, в целях экономии места, Фейри похитили корову, а к ней прихватили и зеленый лужок. Этот лужок с коровой посредине был принайтовлен канатом к корме Корабля, и его можно было буксировать, как плот.

В помещении верфи парус развернуть было невозможно, даже разобрав крышу, и Капитан приказал поднять Корабль. Он замер на верхушке купола, словно освещенное солнцем облако — и скудоумные прохожие на той неприятной улице и впрямь принимали его за облако. И если даже блеск его слепил им глаза, красота и необычность Корабля не произвели на них ровно никакого впечатления. Корабль же, обшитый золотом и слоновой костью, горящий изумрудами и сапфирами, с красочными парусами и вантами розового шелка, был прекрасен — почти как закат. Немногие в квартале поняли, что уже наступил вечер и красное солнце успело закатиться в дымных далях.

Капитану и Команде было нелегко убедить остававшихся Фейри отдать швартовы, но наконец Корабль освободился и, поклонившись на прощание, взлетел по закатному лучу и исчез в облаках. Проносясь между этими неосязаемыми башнями, нагроможденными западным ветром, Капитан и Экипаж были вне себя от восторга. Они не понимали, какие опасности неизбежно грозили им впереди. Знай они это, они свернули бы с курса на Печальную Планету, где низкие багровые тучи рыдают слезами величиной с гору; они не полетели бы туда, где среди марсианских Железных Холмов раскинулась отвратная обитель Ненависти — Город Грома; они направили бы Корабль прочь от Зловещих Существ, изгнанных из обитаемых миров и плодящихся в жутком молчании на древних чудовищных звездах, забытых Богами.