Нил Стивенсон - Интерфейс

Коззано, наконец, сделал паузу, чтобы перевести дух и переложить заметки. Тишина нарушилась, над толпой поплыл ропот.

Люди задвигались. Среди привилегированных приглашенных находились несколько офицеров в чинах; некоторые из них поднялись на ноги и направились к проходу, ведущему к Капитолию. Оказавшись вне зоны действия телекамер, они перешли на бег. Некоторые чиновники в гражданском повели себя так же.

Члены Ополчения заблокировали первый ряд стульев и взяли четверых: будущих министров обороны, торговли и финансов, а также государственного секретаря. Всех их самым настоятельным образом попросили встать и быстро куда-то увели. Членам их семей не позволили последовать за ними; кто-то был потрясен настолько, что обездвижел, кто-то залился слезами, а кое-кто пытался и оказать сопротивление. Дрожь назревающей паники прокатилась по Аллее.

Флойд Уэйн Вишняк смотрел на Коззано снизу вверх. Особое приглашение Огла провело его через несколько охранных заслонов. Но на платформу он решил не соваться. Эта бумажка, само собой, обеспечивала ему проход сквозь последний кордон. Однако дотошность, проявляемая стоящими здесь копами, просто-таки бросалась в глаза. Он решил не рисковать попусту, тем более, что никакой необходимости в этом и не было. Оттуда, где он оказался, вся платформа просматривалась целиком.

Он мог снять любую из собравшихся на ней шишек. Любого из тех, кто контролировал мозг Коззано. Проще простого, но только смысла в этом уже не было. Во время речи Коззано Вишняка настигло ошеломляющее откровение: он опоздал. Коззано погиб.

Вишняк лично уничтожил компьютерный центр управление, откуда Огл и другие медиа-манипуляторы контролировали мозг Коззано. Он освободил Коззано. Но Коззано начал свой президентский срок с объявления военного положения и грозился расстреливать людей на улицах. Коззано совершил государственный переворот. Великую демократическую систему Америки сменяла диктатура – прямо у Вишняка на глазах.

– Американцы, сограждане, я обращаюсь к вам в момент величайших испытаний, – сказал Коззано, пытаясь притушить растущую в толпе тревогу; за его спиной вспыхивали отвратительные потасовки, перед ним бормотание превращалось в рев. – Мы едва-едва избежали катастрофы. Сейчас я говорю с вами как свободный человек в первый раз за этот год. Ровно год назад, как вы, может быть, помните, я перенес удар. Некоторое время я отсутствовал. Сегодня я говорю вам: я вернулся!

За весь день это были первые слова, подобающие празднующему победу новоизбранному президенту. По толпе разлилось невероятно облегчение. Пронзительные крики и нервное гудение заглушил приветственный клич, зачинателями которого стали члены Ополчения и которой затем прокатился по всей Аллее.

И он не умолкал – он нарастал и нарастал, пока не перешел в овацию. Те, кто слушал речь Коззано, подверглись за последнюю пару минут стрессу, подобный которому не довелось испытать никому со времен Кубинского кризиса или убийства Кеннеди. И вот Коззано сообщил им, что все будет хорошо. Об это говорили не только слова, но и глубокий, резонирующий тон его голоса, его поза, выражение его лица.

Никто не понимал, что происходит. Но слушая этот голос и глядя на это лицо, люди начинали осознавать одно: президент Коззано делает то, ради чего был избран. Наконец в Белый Дом входит истинный вождь, способный повести за собой народ.

Последними, кто вскочил на ноги и присоединился к овации, стали гости на платформе.

Коззано хотел продолжить, но понял, что ему не перекричать рев миллионов. Он умолк, улыбнулся, выждал несколько секунд. Ликование продолжалось. Он отошел от трибуны, оказавшись всего в паре шагов от дочери, Элеанор Ричмонд и ее детей, и вскинул над головой руки, как игрок, только что заработавший тачдаун.

Первая же пуля безукоризненно выполнила свое предназначение. Тефлоновая рубашка позволила ей пронзить все семь слоев пуленепробиваемого жилета президента Коззано. Остальное доделали инерция и старый добрый свинец. Пуля вошла в грудную клетку Коззано на пару дюймов ниже его правого соска и столкнулась с ребром, превратившись в веер свинцовых, костяных и тефлоновых осколков. Правое легкое президента превратилось в пюре. Сердце оказалось пробито во множестве мест, основные кровеносные сосуды левого легкого разорваны. Ни один осколок не вышел из тела Коззано с другой стороны; пуля, спроектированная специально для поражения человеческих существ в пуленепробиваемых жилетах, передала всю свою энергию телу жертвы.