Нил Стивенсон - Интерфейс

В сугубо математическом понимании ликвидация Конституции Соединенных Штатов не являлась самой масштабной или самой сложной задачей из всех, которые доводилось решать Отто. Тем не менее она почему-то заставляла его нервничать. После убийства Кеннеди он не испытывал по отношению к политикам ничего, кроме отвращения. Но сейчас он атаковал не какого-то конкретного президента, а сам институт президентской власти. Играл с первичными стихиями. Дело двигалось кое-как, он совершал ошибки в расчетах, забывал учесть важные детали, рефлексировал по поводу собственных решений. Никогда его рабочий процесс не был настолько мучительным. Незваные гости из прошлого мешали мыслить ясно: ФДР объявляет войну Японии, высадка на Луну, высадка в Нормандии, футбольные игры на День Благодарения, прощальная речь Лу Герига {14} 14 Один из величайших игроков в бейсбол, оставивший спортивную карьеру в 1939 г во возрасте 36 лет из-за тяжелой болезни. .

То и дело, когда эти и другие, более личные воспоминания, вставали вдруг перед глазами, пальцы его замирали над клавиатурой. Он гадал, не настиг ли его наконец старческий маразм. В конце концов ему пришлось подняться и проковылять в их маленькую кухню, чтобы извлечь из холодильника бутылку водки. Он знал, что поступает правильно, что если не он, то кто-то другой это сделает. Но все равно ему приходилось непросто.

К 10:00:00 по Гринвичу коммуникационный центр опять погрузился в тишину. Отис очнулся после короткого сна и отправился проведать Отто.

Из темноты комнаты раздался тоненький, почти молитвенный голос:

– Если хочешь знать: когда-то, когда люди еще верили в ценности этой страны, она работала как часы.

Отис увидел на столе пустую бутылку из-под водки, все еще покрытую конденсатом, и понял, что его отец впервые за три десятилетия напился пьян.

– О каких ценностях ты говоришь?

– Это кодовое обозначение таких вещей, как честность, тяжкий труд и вера в свои силы. Собственно, это мифы, которое позволяли людям принять естественное неравенство, возникающее в рыночной системе. В старые времена договор был свят: развод, банкротство, мошенничество являлись табу для среднего человека. Разумеется, бандиты, короли преступности были выше табу. Мы должны вернуть страну к этим ценностям, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что можно отказаться от возврата долга.

– Папа...

– Да, малыш?

– Как ты это сделаешь?

– Думаю поручить это мистеру Сальвадору. Он амбициозный паренек. Он определенно хочет занять мое место годика через два или когда уж там леди Уилбердон пожелает меня заменить. Он полный козел и существует хороший шанс, что его убьют или он сам все испортит, пытаясь исполнить это поручение. Если же он выживет – значит, он лучше меня подходит для моей должности.

– Папа.

– Да, малыш?

– Спокойной ночи, папа.

– Слушайте, это же не какое-нибудь там... – сказал Аарон Грин. Затем инстинкты взяли свое и он прикусил язык. За спиной сотрудника службы безопасности на стене висела красная табличка: «НЕ ШУТИТЕ И НЕ ОТПУСКАЙТЕ ЛЕГКОМЫСЛЕННЫХ КОММЕНТАРИЕВ НА ТЕМУ ОРУЖИЯ ИЛИ ВЗРЫВНЫХ УСТРОЙСТВ».

– Не какое-нибудь там что? – уточнил охранник, пожилой жилистый белый мужчина. Аарон все еще пытался придумать, откуда лучше начать, когда охранник произнес ужасные слова:

– Пройдемте со мной, сэр.

Аарон последовал за охранником к столу прямо за линией металлодетекторов, по-прежнему в жутких пределах зоны безопасности. За ней лежал главный вестибюль – пацифистская Утопия, полная безоружных граждан, упорядоченно продвигавшихся к выходам на посадку. Там, в дорогущих барах и дорогущих ресторанах, путешественники в деловых костюмах стояли, сжимая в кулаках выпивку, перед телевизорами, и смотрели, как президент произносит речь «О положении страны».

– Что у нас тут, сэр? – спросил его охранник за столом – начальник этого зоркого, многонационального отряда дознавателей. Это был очень широкий, очень выпуклый черный с глубоким голосом, пытающийся казаться веселым и непринужденным. Висящий на груди бейдж гласил: «БРИСТОЛЬ, МАКС».

– Это электронное оборудование, – сказал Аарон, ставя чемодан на стол.

– Понимаю. Не могли бы вы открыть чемодан и показать его мне? – сказал Бристоль.

Чемодан заполняла главным образом серая пористая резина. В центре красовался вырез размером с пару коробок для обуви. В вырезе покоился белый стальной ящик с вентиляционными отверстиями, прорезанными в верхней панели. Ящик был ровно такого размера, чтобы поместиться в стандартную стойку для электроники.