Пол Андерсон: Пришельцы с Земли

— Как ты меня разыскала, Пегги? — спокойно спросил он.

Как только она произнесла первое слово, он уже понял, каким будет ее ответ, но все же дал ей договорить.

— После того как ты отсутствовал шесть месяцев, не давая о себе знать ни слова, мы все, твои друзья, если только они у тебя были, забеспокоились. Мы предположили, что с тобой что-нибудь приключилось на территории Китая. Итак, мы начали расследование с помощью китайского правительства и вскоре узнали, что ты вообще никогда там не был. Этот твой рассказ о том, что ты собираешься исследовать археологические древности Китая, предназначался лишь для того, чтобы сбить нас со следа, ты окружил себя тайной, чтобы исчезнуть. И я продолжала поиски, даже тогда, когда все прочие от них отказались, и наконец на моем пути встала Аляска. В Номе до меня дошли слухи о странном и недружелюбном одиночке, который обитает в дебрях леса. И вот я здесь.

— Разве ты не могла дать мне спокойно исчезнуть? — устало спросил он.

— Нет. — Ее голос дрожал вместе с губами. — Пока я не узнала наверняка, Джоуль. Пока я не убедилась, что ты цел и… и…

Он поцеловал ее, ощутив вкус соли на ее губах и уловив слабый аромат ее волос. Мысли и эмоции смешались в его голове, пронзив его с головы до ног, закрутились в мозгу в приливе одиночества и ощущения заброшенности.

И вдруг он точно понял, что должно произойти, что ему надо будет ей сказать и какие она даст ответы, отчетливо представив себе это. Он предвидел все это и тщетность всего разговора лежала на его душе свинцовым грузом.

Но ему было необходимо пройти через это, каждый болезненный слог следовало произнести. Люди таковы, они прорываются сквозь мрак и одиночество, взывая к ближним через бездны и никогда, никогда ничего не понимая.

— Это было очень мило с твоей стороны, — неуклюже сказал он. — Тебе не следовало, Пегги, но все же… — его голос оборвался, а то, что он предвидел, подвело его. Он не мог найти слов, которые не были бы достаточно банальными и бессмысленными.

— Я не могла поступить иначе, — прошептала она. — Ты знаешь, что я тебя люблю.

— Видишь ли, Пегги, — начал он, — это не может продолжаться. Нам придется поговорить сейчас начистоту. Если я тебе скажу, кто я и почему убежал… — Он заставил себя говорить бодро. — Но никогда нельзя разыгрывать эмоциональные сцены на голодный желудок. Пегги, я поджарю тебе рыбы.

— Я сама, — возразила она. — Я готовлю лучше, чем ты.

Это могло показаться ему обидным, но он сказал:

— Ты не должна пользоваться моим оборудованием, Пегги.

Он подал сигнал двери, и та распахнулась перед ним. Пропуская ее вперед, он заметил, что руки и лицо у нее покраснели от комариных укусов. Должно быть, она долго прождала его возвращения.

— Как плохо, что ты приехала сегодня, — в отчаянии заметил он. — Я обычно работаю прямо здесь. И лишь сегодня мне случилось устроить себе выходной.

Она не ответила. Ее взгляд скользил по хижине, пытаясь выявить строгий порядок, который, как она знала, должен был скрываться за этим невообразимым материальным хаосом.

Он положил бревна и настелил черепицу, чтобы замаскировать кабину под обычную хижину. Внутри вполне могла располагаться Кембриджская лаборатория, и она узнала кое-что из оборудования. Он загружал эти приборы в самолет, когда собирался уезжать. Другие вещи она не помнила, то, что было создано его руками за два года одиночества: джунгли проводов и трубок, измерительные приборы и аппараты неизвестного назначения. Кое-что из этого имело грубый, незаконченный вид все еще продолжающегося эксперимента. Он разрабатывал какие-то очень крупные собственные проекты, и, должно быть, они подходили к концу.

— А что потом?

Серая кошка, которая была ему единственной подлинной компанией, еще со времен Кембриджа, потерлась о ее ноги мяукая, словно в знак того, что ее узнала. Она принимает меня теплее, чем он, — с горечью подумала Пегги, а затем, заметив, как серьезно он на нее смотрит, вспыхнула и зарделась румянцем. Это было несправедливо. Она добралась до него в его самостоятельно напущенном на себя одиночестве, а он повел себя вполне порядочно.

Порядочно — но бесчеловечно. Никакой свободный мужчина не смог бы стать объектом розысков привлекательной женщины, не испытывая более серьезного чувства, чем обнаруженные им сожаление и досада.

Или к ним примешивалось иное чувство? Никому не было дано знать, что происходит внутри этой красивой головы. Прочие представители человечества имели слишком мало общего с Джоулем Уэдерфилдом.