Пол Андерсон - Мир Сатаны [Компиляция. Без сверки с оригиналом]

— В общем, я боюсь, что у вас будет скучное ожидание, — проговорил старик. Теперь, когда вопросы намериканца оставались все дальше в прошлом, он все больше становился самим собой.

— Ничего нет, все закрыто на всей населенной планете. Может вы бы хотели слетать в южное полушарие и провести там какое-нибудь исследование.

— Думаю, мы просто останемся на месте и свяжем свои данные, — сказал Толтека. — У нас их много. Когда вы вернетесь…

— Мы еще несколько дней будем ни к чему не годны, — предупредил его Даид. — Смертная плоть, это нелегко — быть Богом.

Они дошли до его дома. У дверей он смущенно остановился. — Следовало бы пригласить вас r дом, но…

— Я понимаю. Семейный обряд. — Толтека улыбнулся. — Я пройдусь до парка, в конец города. Вы будете там проходить, и я помахаю вам на прощание.

— Спасибо, даль-друг.

Дверь закрылась. Постояв немного, глубоко затягиваясь, он каблуком затоптал окурок и зашагал между наглухо закрытыми стенами.

Парк пестрел от цветов. Несколько членов экспедиции гуляли под тенистыми деревьями, также ожидая выхода. Толтека увидел Ворона и сжал губы. «Из себя не выйду». Он подошел и поздоровался.

Ворон ответил с лохланнской формальностью. Для этого случая наемник оделся по-парадному: блуза, брюки, сапоги из тисненой кожи, расшитая куртка. Он стоял прямо, рядом с высоким — ростом с него самого — кустом бейльцвета. Его почки распустились буйством алых цветов. Они пахли почти, но не совсем, как их горные родственники: травами, летними лугами и чем-то еще, едва уловимым, проносящимся почти за пределами памяти. Сиамский кот Зио свернулся на руках у Ворона, одной рукой тот гладил зверя, получая в ответ урчание.

Толтека повторил предупреждение Даида о крепости. Ворон кивнул темной головой.

— Я знаю это. На их месте я сделал бы то же самое.

— Да, ты бы сделал, — ответил Толтека. Он вспомнил о своем решении и беспристрастно добавил. — Хотя такая сверхразрушительность, кажется, нехарактерна для гвидионцев.

— Это нехарактерный сезон. Раз в пять стандартных лет, в течение около десяти стандартных дней с ними что-то происходит. Мне было бы легче, если бы я знал, что.

— Я думаю… — Толтека помедлил. Он вовсе не хотел говорить это в слух. Но наконец, — Какая-то дионистическая религия.

— Не могу поверить, — сказал Ворон. — Эти люди знают о фотосинтезе. Они не верят, что магические демонстрации делают землю плодородной.

— И все же эти церемонии они могут совершать по какой-нибудь исторической, психологической причине или… — Толтека поморщился, представив как Эльфави, пьяная, задыхается в руках то одного, то другого. Однако, не скажет он — скажет кто-то другой, и в конце-концов он уже достаточно зрел, настаивал он, чтобы принимать человека с точки зрения его собственной культуры. — Оригинальной.

— Нет, — возразил Ворон. — Их культура не более дионистическая, чем твоя или моя. Ни в какое время года. Просто поставь себя на их место и ты поймешь. Этот холодный, рассудительный, юмористический склад ума никак не смог бы серьезно воспринимать такую свалку. Кто-нибудь обязательно бы начал смеяться и испортил бы все впечатление.

Толтека взглянул на Ворона с неожиданной теплотой.

— Думаю, ты прав. Я безусловно хочу в это верить. Но тогда что же они делают?

И через минуту.

— Нас некоторым образом пригласили присоединиться к ним, ты понимаешь. Так что мы могли бы просто пойти и посмотреть.

— Нет. Лучше не надо. Если ты вспомнишь, в какую форму было облечено это полуприглашение, здесь, безусловно, речь шла о наших ощущениях — присоединиться к духу празднества, что бы это ни значило. Думаю, мы не сможем притворяться. А отвлекать их, смущать их в такое время — я все больше прихожу к тому, что это стержень всей их культуры — этим мы можем потерять их доброе расположение.

— М-м, да, возможно… Погоди! Может мы сможем присоединиться. Я имею в виду, если речь идет о каком-нибудь наркотике. Вероятно, какой-нибудь галлюциноген наподобие мескалина, хотя также может быть и что-нибудь в роде лизергиновой кислоты. Во всяком случае, не может ли Бейль основываться на этом? Знаешь, многие общества, некоторые из них с довольно научными представлениями, полагают, что их священный наркотик открывает истины, иного доступа к которым нет.

Ворон отрицательно покачал головой.

— Если бы это было так, — ответил он, — они бы употребляли его чаще, чем раз в пять лет. И тогда не было бы такого тумана относительно их религии. Они либо ясно сказали бы нам о наркотике, либо вежливо объяснили бы, что мы не посвященные и то, что происходит в Священном Городе — не наше дело. Другой аргумент против твоего предложения это то, что в своей повседневной жизни они полностью избегают наркотиков. Им не нравится сама мысль о чем-либо противодействующем нормальному функционированию тела и мысли. Ты знаешь, прошедший день — это первый случай, когда я увидел, услышал или читал о пьяном гвидионце.