Алексей Осадчук - Противостояние

А вообще, мне было очень легко манипулировать их эмоциями. Сперва я отнесся к этому факту с подозрением, но потом до меня дошло. Все дело в запредельно высоких показателях моей «воли». Она будто усиливала каждое мое слово или действие. Особенно этот эффект был заметен на тех, у кого был низкий уровень. К слову, самый высокий, восьмой, был у Хакона.

У входа на трибуны возникла заминка. Оказалось, что у всех моих одноклассников имеются специальные жетоны, купленные их папашами заранее и дававшие им право входа на время всех игр.

В какой-то момент в голове пронеслась мысль, что меня снова захотели унизить. Забросали меня фальшивыми комплиментами, от которых я якобы потерял голову, чтобы потом у ворот бросить меня и как ни в чем ни бывало, заливаясь от смеха, пройти на трибуны. Однажды они уже такое провернули. Там, на озере. Почему бы им не сделать то же самое и теперь?

Но мои мимолетные подозрения были тут же развеяны. Я видел искреннее разочарование на лицах девушек, когда те поняли, что я могу не попасть вместе с ними на трибуны.

А вот Хакон и остальные парни здорово обрадовались. Ведь все это время они, забытые, плелись за нами следом. Иногда я слышал их злое ворчание. И буквально затылком ощущал испепеляющее взгляды Хакона. Еще одно доказательство того, что Амилия и ее подруги не играли со мной. Похоже, в их глазах я действительно здорово изменился.

М-да... Тот прежний Эрик наверняка сейчас был бы на седьмом небе от счастья. Его первая любовь дарила ему знаки внимания. Но, увы, толстяк Томас, сам того не подозревая, оказался прав ― Эрик Бергман, которого они знали, действительно сгинул на рудниках. Сейчас перед ними стоял совершенно другой человек. Да и человек ли?

Пока ждали своей очереди, Амилия судорожно пыталась придумать выход из положения. Я же все это время ее успокаивал, убеждая, что все будет нормально. Чем ближе мы подходили к стражникам, тем больше волновались девушки и тем веселее становились Хакон и остальные парни.

Вот подошла и наша очередь. Первыми, грустно оборачиваясь на меня, прошли девушки, за ними, победно предъявляя свои жетоны, прошли парни.

Когда очередь дошла до меня, стражник, не особо церемонясь, потребовал показать мой жетон. Я, открыто улыбаясь, как ни в чем не бывало извлек из кармана золотую монету, при виде которой страж, преградивший мне дорогу, тут же поменялся в лице. А еще спустя мгновение я присоединился к своим одноклассникам, которые ошарашенно наблюдали за моим маленьким представлением.

― Ты что, получил в наследство рудники? ― озадаченно спросил Томас.

Я мысленно усмехнулся. Толстяк сегодня прямо в ударе. Так сказать, зрит в корень.

― С чего ты взял? ― удивился я и в это же самое время, усмехаясь, снова предложил свои локти счастливо улыбающимся девушкам.

― Ты только что отдал стражу один золотой! ― воскликнул Томас. ― На эти деньги можно было купить недельный жетон в купеческой ложе!

― А зачем мне ложа? ― удивился я. ― Я не собираюсь таскаться сюда каждый день.

― Разве тебе не интересны бои? ― спросил Снорри.

― Нет, ― спокойно ответил я. ― Мне не нравится смотреть, как один подневольный убивает другого лишь для того, чтобы повеселить толпу.

― Тогда почему ты пришел сюда? ― хмуро спросил Хакон. ― Да еще и заплатил такие деньжищи.

― Хм… Мне казалось это и так уже ясно, ― улыбнулся я и подмигнул девушкам. Те, в свою очередь, одарили меня счастливыми улыбками.

С того момента, как мы попали на трибуны, прошло примерно два часа. За это время на арене случилось несколько схваток.

По обычаю, в первых боях участвовали только звери. Считалось, что это не самая зрелищная часть игр. В принципе, я понимал почему. Хозяева зверей отдавали предпочтение большим насекомым. Из-за их силы, выносливости и природной защиты.

Как правило, бой двух насекомых проходил по одному и тому же сценарию. Твари появлялись на арене, а потом, завидев противника, бросались друг на друга. Следующие несколько минут они, плотно сцепившись конечностями, лежали на песке, пытаясь пробить панцирь противника. Обычно эта возня проходила мимо внимания зрителей. Смертельный бой двух несчастных существ, скорее служил неким фоном. Люди тем временем обсуждали последние новости, делали ставки на предстоящие бои и что-то постоянно ели.

Я наблюдал за всем этим действом с огромным отвращением. Я не святой. Мне самому приходилось много убивать, но я никогда не делал это ради забавы. От того, что мне приходилось скрывать свои чувства и с улыбкой поддерживать беседу, на душе становилось еще противней.