Анна Субботина - На пороге зимы

— Что-то о частях тела, за которые ты наверняка держишься увереннее, чем за меч, — подсказал Верен. Сам он перезаряжал арбалет и одинаково хмуро поглядывал то на свою мишень, то на друга, безуспешно пытавшегося отражать безжалостные атаки бывалого воина. Такко не ответил на обидную шутку, и Верен сжалился над ним: — Храфн! Сдаётся мне, этот меч ему не по руке.

— Ясно, не по руке, — подтвердил воин. — Что толку, если он привыкнет к лёгкому клинку, а в бою потеряет и будет вынужден поднять первый попавшийся? Давай, лучник! Никто не обещал, что тебе удастся отсидеться на стене!

Хлёсткие слова помогли — Такко утёр рукавом взмокший лоб и с видимым усилием снова поднял меч. Верен отвернулся и со вздохом поднял арбалет.

За спиной скрипнули ворота — вернулся Ардерик. Как только жизнь в лагере вошла в колею, сотник стал почти каждый день разъезжать по окрестностям. Карта, которую они с Вереном рассматривали в первый день, теперь была вся исчеркана извилистыми линиями рек, ручьёв, проезжих дорог и полузабытых троп, по которым едва можно было пройти пешему. Часть их воины нашли сами, часть — показали местные.

— Припасов так и не привезли? — полуутвердительно спросил он, кивая на пустующее место у кладовой. — Уж не стряслось ли чего?..

Храфн одним сильным ударом выбил меч из руки Такко и, не дожидаясь, пока тот поднимет оружие, вогнал свой клинок в ножны:

— Уже получше, чем в прошлый раз. Отдыхай. — Последнее слово предназначалось в равной степени и Такко, и Ардерику. — Рик, если бы что-то случилось, местные бы знали.

— Откуда? Они теперь сами обходят замок стороной и не спешат возвращаться в город, — мрачно заявил Ардерик. — Не нравится мне это.

— Ещё бы, — заметил Храфн. — Занятная была идея устроиться на пустоши, но лошадям тоже не понравится, когда зерно и сено закончатся, а пастбища завалит снегом.

Сотник вскинулся ответить, и, верно, между двумя воинами вспыхнула бы очередная перепалка, но в незапертые ворота проскользнула скромно одетая девушка. Её сопровождали двое людей Ардерика, посланные утром в лес.

— Рик, к тебе с вестями. Добрыми, как говорит.

— Вас ждут сегодня на пустоши, — проговорила девушка. — Как стемнеет, приходите к большому серому камню. Не зажигайте огня и не шумите.

— И кто меня будет там ждать? — спросил Ардерик.

— Друг, — был ответ. Больше от незнакомки ничего не удалось добиться.

Большой камень, очертаниями похожий на лошадиную голову, стоял в трёх перестрелах [10] Перестрел — около 100 м (среднее расстояние полёта лучной стрелы). Я убилась искать информацию об историчных палатках и шатрах (её очень мало), поэтому можно считать, что они пошиты из очень плотного льняного или конопляного холста (вроде парусины), который сносно защищает от ветра и не сразу промокает. от замка. Даже в густых сумерках он выделялся светлым пятном. Острые глаза воинов разглядели смутную тень рядом с ним.

Верен и Такко шли за сотником, затаив дыхание и внимательно оглядывая окрестности. Ардерик выбрал их, новичков, из всей сотни, и оба старались оправдать доверие. О том, что сзади неслышными тенями крадётся ещё десяток воинов, они не знали, а Ардерик благоразумно умолчал. Чем ближе они подходили, тем яснее было, что у камня стоят две женщины. Та, что повыше, вздрогнула и чуть слышно ахнула, когда трое воинов вынырнули перед ней из темноты. Откинула капюшон — и Ардерик узнал Элеонору.

— У меня мало времени, — она сразу перешла к делу, не тратя время на приветствие. — Слушайте: Тенрик опустошает кладовые. Он снаряжает обоз с лучшими продуктами: зерно, масло, яйца, ячмень и сено для лошадей… Много всего. Обоз отправится со дня на день и пойдёт на побережье. Они поедут по тайной дороге, через лес. Охрана будет, но… вы видели, кто остался в замке. Перехватите их. Тогда у вас будет еда, а северяне придут быстрее.

— Что там, на побережье? — быстро спросил Ардерик.

— Крепость Бор-Линге. Называется крепость, но на деле — небольшая башня, меньше ваших укреплений.

— Кто там живёт?

Верен и Такко переглянулись. Беседа всё больше походила на допрос, и оба ждали, что баронесса вот-вот одёрнет сотника или попросту расплачется от его грубого и непочтительного тона. Но Элеонора отвечала спокойно и деловито:

— Родня Тенрика. Его родители, брат и две сестры. Они ждут от него праздничное угощение и припасы на зиму. Те, что Тенрик отправлял осенью, уже подходят к концу, а на одной рыбе они долго не протянут.