Анна Субботина - На пороге зимы

— Твой сотник позорит себя сам, равно как и ты. Дурной знак — начинать правление на крови, правда?

Он говорил мягко, вкрадчиво, подчёркнуто правильно, как всегда говорил с ней, Ардериком и другими южанами. Элеонора сжала зубы, борясь с соблазном пырнуть его ножом:

— Я тебе этого не забуду. Никогда.

Тьма скрыла пустошь и могилу из валунов. Ривелен согласился не забирать прах в столицу — упокоить последнего из Оллардов в родовой усыпальнице всё равно было некому. Элеонора прогнала из спальни служанок и села сама качать колыбель. Дверь в гостиную была заперта, но кресло под часами представлялось отчётливо. Теперь оно будет пустовать. Всегда.

Знала бы — не отпустила. Знала бы — выжгла непокорный Север, вырезала бы мятежников до человека. Теперь уже ничего не сделаешь. Впервые она была готова разделить власть — и осталась ни с чем. Слёзы текли по щекам, напитывали тонкую рубашку. Будущая маркграфиня Севера плакала, как девчонка, и не стыдилась слёз. Завтра она будет держаться, как подобает, но сегодня оплачет надежды, свои и чужие.

Завтра огласят титул, и она потребует более тщательного расследования. Сама допросит людей Ривелена и мальчишку-лучника. И пусть попробуют запретить! Элеонора единственная не поверила протоколам. Ведь было кое-что, о чём знала и помнила только она.

На излёте зимы Ардерик ушёл с войском на восток, а Тенрик, как всегда, уехал на пастбища. Служанки были особенно предупредительны к Элеоноре, ведь все в замке знали: она носит новую жизнь. Но она всё чаще бродила одна по притихшему замку и думала, думала, думала…

Для прогулки в восточную башню она выбрала закрытое платье из чёрного бархата. Юной Элеоноре наряд казался чопорным и строгим. Для нынешней был безупречен.

…Она отставила бокал точно на середину вышитой салфетки и сплела пальцы в замóк:

— Я многое посчитала, господин Оллард. В этом году Север принесёт короне одни убытки. Покрыть их можно, подняв налоги, что не понравится людям, или пополнив казну за счёт чужих богатств. Например, сослав их законного хозяина на войну с якобы дипломатическим поручением.

— Полагаете, император не ждёт моего возвращения?

— Будь император заинтересован в продолжении вашего рода, он навязал бы вам вторую жену и не выпустил из спальни, пока вы не исполнили бы свой долг.

Оллард отпил вина и усмехнулся:

— В таком случае я благодарен, что мне предложили всего лишь поездку на Север.

Элеонора снова разлила вино и не удержалась от колкости:

— Как вы пережили брачную ночь, маркграф?

— Превозмогал, — отозвался Оллард. В его глазах плясали озорные огни. — Вы пришли, чтобы обсудить мою супружескую жизнь? Уверен, ваша более красочна.

— Не сомневайтесь, — парировала Элеонора и отставила бутылку, не преминув игриво огладить горлышко. Не соблазняя, но дразня. — Так вот, раз вы в ссылке, значит, мы можем быть полезны друг другу.

— Элеонора, — отозвался Оллард устало, — вам нужна помощь? Попросите. Обсудим. Только помните — у вас нет ничего, что могло бы меня заинтересовать.

Элеонора улыбнулась.

— Вы ошибаетесь. Я кое в чём солгала вам. Мне есть что предложить. И отказаться будет крайне неразумно с вашей стороны. — Она помолчала, подбирая слова и стирая с лица улыбку. — Я не беременна.

— Это, позвольте, как? — Кубок со стуком опустился, брызнув багровыми каплями. — Вы даже от Ардерика не смогли забеременеть? Да на что вы вообще годитесь?

Элеонора прикрыла глаза, защищаясь от безжалостной прямоты:

— Вам ли не знать, как трудно бывает зачать наследника?! Вы жестоки ко мне, маркграф Оллард. Вам совсем неведомо милосердие?

— Нет. Зато нам обоим ведомо, что барон может развестись с вами не позднее следующей зимы. И столица не заступится за вас, потому что без законного наследника Север обречён на вечную грызню. Добудьте младенца, откуда хотите, делайте что угодно, но чтобы в условленный срок наследник был!

— Как вы радеете за благо Севера!

— Всего лишь жду вменяемых поступков, раз вы собрались здесь править. Выходит, вы солгали, когда хвастались, что смогли наконец зачать?

— Не лгала! Ошиблась.

— Ваша ошибка дорого обойдётся всем нам. Придумайте что-нибудь! Ко мне-то вы зачем пришли?

Элеонора перевела дух. Нельзя оправдываться, нельзя просить. Она присела на край стола, небрежно сдвинув бумаги.

— Потому что вы заинтересованы в наследниках не меньше меня. А я не могу зачать от тех, кто ниже по рождению.