Энди Вейр - Проект Радуйся, Мария [ЛП]

Может быть, другой шар—тот, на котором изображена точка-прольет больше света. Я отпускаю наручники и отрываю шарик от стены. Я встряхиваю его и слышу, как внутри что-то дребезжит. Я отвинчиваю две половинки, и появляется еще один набор бусин.

В отличие от наручников, в этой конструкции есть только одно кольцо. И у него семь бусин, а не восемь. Кроме того, он имеет три соединительные нити, торчащие из круга и ведущие к одной бусине каждая. Что-то вроде ожерелья с каким-то украшением, свисающим с него.

Внутри есть еще кое-что. Я встряхиваю модель, и из нее выплывает еще одно ожерелье. Я смотрю, и он идентичен тому, который я только что осмотрел. Я продолжаю дрожать, и все больше и больше ожерелья выходят. Каждый из них один и тот же. Я собираю их все и рассовываю по карманам.

“Это мне кое-что напоминает…” Я стучу себя по лбу. - Что это мне напоминает? .. ”

Рокки постукивает когтем по своему панцирю. Я знаю, что он просто подражает моим движениям, но мне кажется, что он говорит: "Думай, дурачок!

Что бы я сказал своим ученикам в такое время?

Почему я вдруг подумал о своих учениках? У меня появилось изображение моего класса. Вспышка памяти. Я держу в руках модель молекулы и объясняю—

“Молекулы!” Я хватаю наручники и протягиваю их Рокки. “Это молекулы! Ты пытаешься рассказать мне что-то о химии!”

“♫♪♫♫♪.”

Но подождите. Это какие-то странные молекулы. В них нет никакого смысла. Я смотрю на наручники. Ничто не образует молекулу, подобную этой. Восемь атомов с одной стороны, восемь с другой и связаны...чем? Ничего? Соединительная нить даже не отрывается от бусинки. Это просто отрывает струны от двух кругов.

“Атомы!” Я говорю. “Бусины-это протоны. Итак, круги из бусин-это атомы. А маленькие соединители-это химические связи!”

“Хорошо, если это так…” Я поднимаю наручники и снова все пересчитываю. - Тогда это два атома, каждый из которых имеет восемь протонов, соединенных друг с другом. Элемент номер восемь-кислород. Два оксигена. О2! И это было на балу "Аве Мария".”

Я протягиваю его Рокки. - Ты, умник, это моя атмосфера!”

Я хватаю другой набор бус. - Итак, ваша атмосфера состоит из...семи протонов, соединенных с тремя отдельными атомами по одному протону в каждом. Азот, присоединенный к трем водородам. Аммиак! Конечно, это аммиак! Ты дышишь аммиаком!”

Это объясняет всепроникающий запах от всех маленьких подарков, которые они мне оставили. Остаточные следы их воздуха.

Моя улыбка исчезает. “Фу. Вы дышите аммиаком?”

Я пересчитываю все маленькие аммиачные ожерелья, которые они мне подарили. Я получил только одну молекулу О2, но он дал мне двадцать девять аммоний.

Я на мгновение задумываюсь об этом.

“О,” говорю я. - Я понял. Я понимаю, о чем ты говоришь.”

Я смотрю на своего инопланетного двойника. -У вас в двадцать девять раз больше атмосферы, чем у меня.”

Вау. На ум сразу приходят две вещи: во-первых, эриданцы живут в огромном напряжении. Как ... как будто я нахожусь на глубине тысячи футов в океане на Земле. Во-вторых, ксенонит-это удивительная штука. Я не знаю, насколько толстая эта стена—может быть, полдюйма? Меньше? Но он сдерживает относительное давление в 28 атмосфер. И все это при том, что это большая, неармированная плоская панель (абсолютно худший способ сделать сосуд высокого давления). Черт возьми, весь их корабль сделан из больших плоских панелей. Прочность на растяжение этого материала, должно быть, зашкаливает. Неудивительно, что я не мог согнуть или сломать вещи, которые они прислали раньше.

У нас нет удаленно совместимых сред. Я бы умер в считанные секунды, если бы был на его стороне туннеля. И я предполагаю,что он не справился бы с одним двадцать девятым его нормальным атмосферным давлением и вообще без аммиака.

Ладно, это не проблема. У нас есть звук, и мы можем изображать пантомиму. Это хорошее начало для общения.

Я улучаю момент, чтобы все это осмыслить. Это потрясающая штука. У меня здесь есть приятель-инопланетянин, и мы болтаем! Я едва сдерживаюсь! Проблема в том, что я не сдержался. Усталость накатывает на меня с такой силой, что я едва могу сосредоточиться. Прошло уже два дня с тех пор, как я спал. Просто всегда происходило что-то монументальное. Я не могу просто не спать вечно. Мне нужно поспать.

Я поднимаю палец. Движение “подожди секунду”. Надеюсь, он помнит это с прошлого раза. Он поднимает палец на одной из своих рук, чтобы соответствовать.

Я бросаюсь обратно в корабль и мчусь в лабораторию. На стене висят аналоговые часы. Потому что в каждой лаборатории нужны аналоговые часы. Это требует некоторых усилий, но я снимаю его со стены и кладу под мышку. Я также беру маркер сухого стирания с рабочей станции.