Коллектив авторов - Старые долги

— Сэр, потоки Эйвона нежны.

— И потоки Афтона сладки… кто это?

Голос, звучащий также ошеломленно, ответил:

— Эвери Андерсон, сэр. Сержант Эвери Андерсон, Пятый Дивизион, Ополчение Колорадо. Я знаю, это может показаться странным, сэр, но у меня есть послание для тебя.

— От кого? — Боги, пароль «Афтон». Он не использовал его с начала войны.

— Я никогда не слышал о нем, сэр, но он знал старые пароли, закодированные в одной из старых линий. Клянусь Иисусом — большинство из них были отключены давным-давно!

— Кто это был?

— Он сказал, что его зовут Адам Пирсон, и что ты должен остерегаться его возвращения.

На мгновение Маклауд не мог дышать. В ушах шумело.

— Откуда был звонок?

— Мы не знаем, сэр. Звонивший не оставался на линии достаточно долго, чтобы вычислить местонахождение. Мы сейчас ищем его. Мистер Маклауд, мое начальство хочет знать, кто этот Пирсон и чего ему надо от тебя.

Горец ничего не сказал. Его мозг напряжённо перерабатывал информацию.

— Откуда ты знаешь, куда мне звонить? — потребовал он, игнорируя вопросы. В ответ — тишина. Дункан положил трубку и уставился на телефон, когда тот зазвонил снова. Он развернулся и пошел искать детей.

— Хватай вещи, — сказал он Гейбу коротко. — Мы уходим.

— Сэр?

— Вы можете уйти со мной сейчас, или остаться — это ваш выбор.

Микаэла вскочила, за ней Джоан, они помчались к своей спальне. В течение нескольких минут он собрал всю команду — багаж в руках, лица бледные, но глаза смотрели на него доверчиво. Он вывел их наружу и каким-то образом в в этой спешке упакованные сумки оказались в багажнике, а дети — на сиденьях. Они отправились в путь.

Вой поднялся над толпой — высокий, пронизывающий, кровожадный. Он заглушал стук его сердца. У Митоса перехватило дыхание, когда его повели через разъяренную толпу; руки протискивались между массивными охранниками, хватали его за волосы, одежду. Ноготь царапнул по лицу. Страх сдавил горло, заставил сердце биться быстрее.

Впереди виднелись возвышение для суда и ещё одна толпа — на этот раз пресса. Митос увидел лес микрофонов на штангах и вспышки, и его хрупкая уверенность в своей безопасности окончательно пошатнулась. Прозвучали выстрелы. На мгновение он был уверен, что стреляли в него, но толпа снова была отброшена назад, ревя от разочарования, и он, спотыкаясь, поднялся по широкой мраморной лестнице.

Высокие двери распахнулись, оглушительная ярость толпы последовала за ним внутрь, мимо строя журналистов, под сверкание вспышек. Бежать было некуда, он был окружен со всех сторон. Митос, потративший тысячелетия на умение сливаться с окружением, чтобы скрыться, чувствовал себя больным от ужаса. Не оставалось ничего другого, как шагать, сохраняя лицо, когда их ненависть захлестывала его; спокойно идти в сторону зала, где его судьба была уже заранее решена.

Большие двери распахнулась. Среди моря повернутых к нему враждебных лиц он начал спускаться по проходу. Казалось, он шёл так целую вечность, шум наполнял воздух. Судью впереди было почти не видно за высокой кафедрой.

Вдруг Митос оказался на скамье подсудимых, но мог слышать толпу, шумящую снаружи здания. Они колотят в каменные стены, бьют кулаками в ритм с неизменным речитативом, звенящим над судом:

— Виновен! Виновен!

Он пытался перекричать неутихающий грохот. Сверху на скамью подсудимых упала тень — это судья посмотрел вниз. Темные волосы рассыпались вокруг знакомого, приветливого лица.

— Дункан! — воскликнул он радостно, делая шаг вперед. Но лицо друга скривилось в жестокой усмешке. Охранники толкнули Митоса обратно.

— Дункан?

Удар пришел из ниоткуда и заставил умолкнуть. Зал суда исчез, и он снова был в Винтерборне. Сильные руки толкнули его на колени. Тяжелые ботинки выбили из него дыхание. Митоса трясло, ужас, ярость и отчаяние сдавили горло.

— Посмотри на меня! — Это был гортанный голос его тюремщика, но когда Митос поднял голову, он увидел лицо Маклауда. Еще один удар. Митос крепко зажмурил глаза, слезы жгли под веками. Дункан? Почему? Что я сделал?

— Убийца! — донеслось гневное обвинение из тысяч глоток, — Убийца! Предатель!

— Нет! Не я! Больше нет! Дункан, ты же знаешь!

— Ты мразь, — прорычал Дункан. Руки Горца опустилась на его голову, заставив пригнуться.

Нахлынувшее страдание и отчаяние были столь глубоки, что, на мгновение, Бессмертного охватила дрожь. Он услышал зловещий шепот стали, извлекаемой из ножен, рассекающей воздух…