Коллектив авторов - Старые долги

— С Землей? Ничего особенного. Никаких тревожных известий оттуда не было.

Борислав понемногу приходил в себя.

— Да… Земля же — территория Рейха. Там есть губернатор. Так?

Собеседник озабоченно кивнул.

— Так… Вы как себя чувствуете?

— Уже лучше, — сказал Борислав.

Теперь, придя в себя, он мог разглядеть собеседника как следует. Молодой человек в мундире привычного кроя, но не черном, а белом. Медицинская служба Рейхсфлота.

Белая комната, за окном зелень. Никаких примет места.

— Где я?

— В Квентовик-сити, — сказал медик. — В штаб-квартире политической разведки.

— Понятно… А… Что со мной было?

По лицу медика пробежала тень.

— Действие парализующего излучения. Достаточно малой амплитуды. Никаких последствий. Последние часы вы просто спали, ну а мы решили вас до поры не будить.

— Понятно, — сказал Борислав, оглядываясь.

Медик поймал его взгляд.

— Ваша одежда — здесь. Ее почистили. Дверь в санузел — справа. Кофе сейчас принесут.

— Спасибо, — сказал Борислав. — А выйти я могу?

— И выйти, и осмотреться, и прогуляться… Но сначала, я думаю, с вами захотят поговорить. Вы же не против?

— Я сожалею, что мне пришлось принять такие резкие меры, — сказал Дитрих Сульковский. — Надеюсь, вы не пострадали.

— Кажется, нет, — сказал Борислав.

Он попивал предложенный кофе и откровенно осматривался. Квентовик-сити был одним из пригородов новой имперской столицы. Окно, расположенное не выше третьего этажа, было частью закрыто буйным вьющимся виноградом. А вдали — сверкали небоскребы.

— Извините, что пришлось вас отключить, — сказал Сульковский. — Гарантирую, что — никакой угрозы здоровью. Если бы вы добрались до Брентано, опасность для вас была бы куда больше. Кстати, почему, собственно, вас к нему везли?

Борислав вздохнул.

— Я спровоцировал это сам.

Сульковский заинтересованно поднял брови. Лицо у него было тонкое, хищное, аристократическое.

— Можно подробнее?

Борислав пожал плечами.

— Тут все очевидно. Чем сидеть в камере, лучше разговаривать с человеком, который пусть даже и опасен, но, по крайней мере, понимает, с кем имеет дело. И я попытался подтолкнуть моего контрразведчика в эту сторону. Кстати, как он там?..

— Здоров.

— Пригласите его сюда, — сказал Борислав.

Сульковский удивился.

— Зачем?

— Видите ли… я думаю, что он уже и так о многом догадывается. Это во-первых. Во-вторых, позволю себе сказать, что он заслужил право знать все. И в-третьих, мне интересно его послушать.

Сульковский обдумал эту реплику, вольно откинувшись в кресле. Он был одет по-штатски: черный сюртук, белая рубашка, пузырящаяся какими-то фестонами. И обстановка была под стать. Гнутые стулья из настоящего дерева…

— Понятно… Вы хотите его перевербовать.

— Не обязательно, — возразил Борислав. — Просто послушать. Это же контакт. Вас мне, кстати, тоже послушать интересно. Давно вы о нас знаете?

Сульковский улыбнулся.

— Четыре месяца. Сначала не поверил. Но я в свое время основательно изучал физику, и значит — знаю, что абсолютно невозможных вещей во Вселенной мало. Может быть, их даже нет вообще… М-да. Смотрите: я могу вызвать нашего друга корветтен-капитана прямо сейчас. Он близко. И я вполне понимаю, зачем это нужно вам. Но вот нужно ли это ему? Мы ведь собираемся сообщить ему информацию, которая поставит его перед очень жестким выбором — в любом случае. А вам этот человек, насколько я понимаю, симпатичен. Вы точно ему такого хотите?

— Информация — всегда благо, — сказал Борислав. — Всегда лучше иметь ее, чем не иметь.

Сульковский склонил голову набок.

— Даже так… Вы уверены?

— Нет. Но я верю, что это все-таки правильно. Именно верю, понимаете?.. Иначе наша работа вообще бессмысленна.

Сульковский не отвечал. Несколько секунд он просто смотрел на Борислава, и тот никак не мог понять, чего в этом взгляде больше: уважения или жалости.

Потом Сульковский кивнул и нажал кнопку.

— Что с мотоциклистами?

Это были первые слова Эрнста Абеля. Он даже не поздоровался.

Сульковский чуть усмехнулся.

— Легкие переломы. У одного, кажется, сотрясение. Их сразу отвезли в госпиталь, на ноги поставят за несколько дней. Еще и награды за боевые ранения получат. Мы совершенно не хотели никого убивать.

— Очаровательно, — сказал Абель. — Можете мне объяснить, зачем вообще это было нужно?

— А как вы думаете?

Абель встряхнулся.

— Никак я не думаю. И не надо меня экзаменовать. Тоже мне… — он не договорил. — Это — ваш человек? — кивок указывал на Борислава, который пока молчал.