Коллектив авторов - Старые долги

— У тебя отличная память.

— Точно — поэтому у нас её забрали.

В стенах, где-то на середины высоты, были старые фанерные панели. Гита с Митосом взобрались на штабель ящиков и отодвинули одну панель в сторону, открыв проем. Женщина легко подтянулась и исчезла в нем. Бессмертный неохотно последовал за ней. Ему пришлось ползти по тесному, душному проходу, да еще и меч колол его в бедро. Они медленно продвигались, то и дело поворачивая. Вдруг по нервам Митоса ударил Зов. Он остановился.

— Где мы теперь?

— Старый блок одиночных камер, — сказала она. — Тебя, наверное, здесь держали.

— Как мы можем туда пройти?

— Ты в своем уме? — пробурчала она

— Нет.

В её недовольном молчании чувствовался протест.

— Ты доберешься до института, — пообещал он, — но первую остановку мы сделаем здесь.

Некоторое время она упорно не хотела двигаться дальше, наконец, сдалась, и сказала:

— Идем, — и снова поползла вперёд.

Они взялись за другой щит, тоже из тех, про чьё существование давно забыли, и тот легко поддался. Митос подхватил его, чтобы он не упал на пол и своим шумом не привлёк охранников. Впрочем, ему не о чём было беспокоиться. Митос находился теперь достаточно близко, чтобы отчетливо ощущать присутствие другого Бессмертного. Иначе это место казалось бы совсем пустым. Они с Гитой осторожно пробирались по плохо освещенным коридорам мимо пустых камер. Повернув за угол, Митос увидел зрелище, которое заставило заледенеть его кровь.

Охотница засмеялась — тихо, горько.

— Твоя камера?

Митос кивнул. Дверь казалась теперь безобидной, совершенно не выделяющейся среди других таких же, вплоть до отслаивающейся краски и пятен сырости на стали. С потолка свисала единственная лампочка. Крышка «глазка», вырезанного в двери, надежно крепилась задвижкой. Никто и никогда не использовал это устройство, чтобы проверить заключённого. После того, как лампочка в этой камере перегорела, единственный свет, который разбивал бесконечную темноту, попадал в камеру через этот глазок. Митос вспомнил, как глядел на него часами, представляя, что это лунный свет.

— Митос?

Ее голос вернул его в действительность. Он сунул руки в карманы и заставил себя встретиться с ней глазами, не выдавая своих эмоций.

— Маклауд знает, что я здесь. Умеешь взламывать замки?

Свет почти ослепил его, даже после всего нескольких часов в камере. Митос схватил друга за руку, поддерживая. Дункан моргал, сердце его колотилось, голова кружилась. Он никак не мог поверить, что тут появился ещё один Бессмертный.

— Я знал, что ты не оставишь меня в дерьме, в которое я сам себя засунул, — сказал он, вытирая глаза.

— Не пора ли нам уходить? Прямо сейчас?

— Тебе лучше знать.

Горец хлопнул рукой по его плечу. Затем он увидел Гиту. Посмотрел на нее, потом на Митоса, который пожал плечами и сказал:

— Мы здесь по делу. Вот, возьми это.

— Что это?

— Твои друзья из ЦРУ имплантировали ей спираль смерти. Когда-нибудь мы обсудим твоё умение выбирать друзей. Если у неё возникнут странные идеи, ты активизируешь спираль.

Маклауд нахмурился, не понимая. Глаза Гиты горели.

— Ты…

— Митос!

— Я не пойду дальше. У меня мало времени. Она знает институт — у тебя есть средство, чтобы обеспечить ее сотрудничество. Если ты и теперь напортачишь, это уже твои собственные чёртовы проблемы. До встречи, Маклауд.

Дункан открыл было рот, но Митос уже отвернулся. Долговязая фигура быстро исчезла в темноте, оставив Маклауда разбираться с блоком управления и бледной попутчицей.

«Сегодня вечером», — говорилось в записке, которую он нашёл под подушкой, когда проснулся.

«Сегодня вечером», — повторял Гейб мысленно снова и снова. Он предупредил девочек во время обеда. Не было никакого шанса всё обсудить, так что он мог только надеяться, что они не запаникуют в последнюю минуту.

Мальчик лежал без сна до полуночи, ждал, но никто так и не пришел. Наконец, несмотря на все старания не заснуть, он провалился в сон. И внезапно проснулся, обнаружив, что его рот зажать чьей-то рукой. Он вскинулся в панике и упал обратно на подушку.

— Тихо! — прошипел совсем рядом знакомый голос. Гейб расслабились, сердце колотилось, глаза приспосабливались к темноте. — Готов?

Дрожа, мальчик кивнул. Руку убрали, и он медленно сел. Гор стоял у окна, слабый свет, пробивающийся сквозь жалюзи, обрисовал резкие черты длинного лица.

— Я думал… я думал ты…