Коллектив авторов - Старые долги

— Что с вами случилось? — Деньги помогли смягчить ее испуг; вопрос был сочувственным.

— На нас напали в горах. Они взяли наш кемпер. Моя жена должна привести себя в порядок, и я бы хотел почиститься, прежде чем пойти в полицию.

— О-о, конечно. Естественно, сэр. Боже мой, какой ужас! Клянусь — во времена моей юности, такого никогда не случалось. Это просто ужасно! К счастью, у нас есть комната для вас — хорошая и солнечная, с видом на улицу. Это будет стоить вам двадцать три пятьдесят за ночь… — Она смела бумаги прочь. — Чарли! Чарли! Тащи свою задницу сюда! У нас гости.

Слава богам, женщина не заметила пулевых отверстий в их одежде. Он повел Охотницу подальше от любопытных взглядов клерка. Они последовали за смертной наверх и очутились в большой спальне, чистой, неброско обставленной, с отдельной ванной — и, как и было обещано, окнами на улицу.

— Отлично, — сказал Митос. Женщина улыбнулась и, порекомендовав кафе Салли, то, что ниже по улице, вернулась к своим обязанностям.

— Здесь хорошо, — сказала Гита. — Я думаю, здесь есть телефон. Мы должны вызвать Джеймса.

— Нам еще нужно найти одежду и прилично поесть, — увильнул Митос. — И тогда мы позвоним Джеймсу.

Она понимающе улыбнулась.

— Я уверена, что ты лучше знаешь, мистер Пирсон…

В новом платье, доставленном предупредительным менеджером по работе с постояльцами, вымытая, с волосами, уложенными в причёску, Гита отправилась с Митосом в небольшой ресторан отеля. Бессмертный, пробегая глазами по строчкам вывешенного меню, прекрасно замечал, что большинство постояльцев уставились на покачивающиеся бёдра его спутницы. Он заставил себя никак не реагировать и пододвинул ей стул. Ее пальцы задержались на его руке.

Здесь нашлось красное вино, слегка кисловатое на вкус, и фаршированный картофель. Она пошутила про бистро в Париже, знакомое и ему.

— Джеймс возил меня туда однажды, — сказала она, мечтательно улыбаясь воспоминанию. — Это было сразу после войны — евросоюзовские части только что взяли под контроль город, там было прекрасно. А что ты делал во время войны, Адам?

— Еще не хватало мне помнить об этом.

— А что ты стараешься запоминать? — Она наклонилась вперед, положив подбородок на руку. Ничего, кроме неподдельного интереса, не отражалось на ее лице, и было чертовски трудно не поддаться ее обаянию. Настолько полно она сосредоточилась на собеседнике.

И почему бы не поддаться? Он мог отвлекать ее всю ночь, притворяясь, что позвонит Джеймсу утром. Сказать ей, что Джеймс находился в Далласе, или Альбукерке, где по-прежнему владел международным банком.

Он стал рассказывать ей истории, вспоминая хорошие эпизоды из прошлого. Вскоре она посмеивалась, с удовольствием слушая о злоключениях Аманды, о Дункане, Джо, и о нем самом, как он спьяну падал в барах и экспромтом устраивал блюз-сессии, используя все, что было под рукой.

— Иногда, — он рассмеялся, вспомнив, — получалось слишком шумно. Не всем барменам нравилось. Один парень выгнал нас, а потом увидел, как все его клиенты последовали за нами до следующего бара! Насколько помню, именно в тот раз я был пьян и пел жутко пронзительно, Джо аккомпанировал на губной гармошке, а Дункан отбивал ритм ложками и пивными кружками. Мы заработали сто баксов.

Его голос дрогнул и умолк. Боги, это были хорошие времена. Даже опасность была тогда веселой. Она перестала смеяться и накрыла его руку своей рукой.

— Ты потерял много друзей, не так ли? Когда ты видел их в последний раз?

— Целую вечность тому назад, — сказал он дрогнувшим голосом, и был рад тому, что официант выбрал именно этот момент, чтобы принести горячее.

Это был приятный ужин. Даже постоянное напоминание о предмете в его шее не могло конкурировать с его забавной и соблазнительной спутницей. Они заказали десерт, но он уже предвкушал настоящую сладость, ждущую их впереди. Официант принес чизкейк, пережаренный, но все равно аппетитный.

Она с нетерпением протянула вилку и, неожиданно стала бледнеть.

— Адам, я себя не очень хорошо чувствую…

Митос уже вскочил с кресла. Подстрекаемый предчувствием, он поспешил отвести ее назад в их комнату. Он успел точно в срок. Вскоре начались судороги.

На этот раз он не пытался предотвратить приступ. Он просто сосредоточился на том, чтобы сохранять тишину и спокойствие. Разорвав простыню на полосы, он связал ее и зажимал ей рот своей рукой, когда она бредила. Наконец, устав от этого, он просто задушил ее. Когда она ожила, то впала в глубокий, целительный сон. После этого он упал в кровать рядом с ней и вскоре уснул.