Лорен Оливер - Реплика

Хотя теперь он почему-то вызывал у Лиры еще больший испуг.

Ей вспомнились змеи, которые ползали по территории Хэвена. Иногда они сбрасывали длинные золотистые шкурки, ломкие, как сухие листья.

Медсестра Эм была едва узнаваема. Она выглядела такой беззаботной. Лира мысленно вернулась к своему последнему воспоминанию об Эм. В тот день она рыдала в объятиях доктора О’Доннел.

А потом медсестра Эм убила себя, только воспользовалась не ножом, как Пеппер, а веревкой.

Что же случилось?

Шери сказала, что перед смертью к медсестре Эм явились какие-то мужчины. Был ли среди них доктор Саперштейн? До этих фотографий Лира никогда не видела его одетым иначе, чем в белый халат.

Лира уткнулась носом в список. Семьдесят Второй придвинулся к ней. От него приятно пахло, как будто он потел мылом.

– Ну что? – спросил он, и Лира вдруг ощутила нелепое желание прильнуть к нему или положить голову ему на плечо, как делали на фотографии медсестра Эм и доктор Саперштейн.

Однако вместо этого Лира прочитала ему список – все тридцать четыре совершенно незнакомых имени. Дональд Барлетт. Бренди-Николь Харлисс. Каролина Чао.

Бренди-Николь Харлисс. Лира перевела дух. Похоже, она где-то слышала эту фамилию, но где и когда? Лира вновь перечитала список, и у нее возникло тревожное ощущение, схожее с тем, которое появлялось, когда врачи стучали ее по коленке, чтобы проверить рефлексы. В такие моменты она видела, как вздрагивало ее тело, а сейчас внутри нее словно что-то дернулось и зашевелилось.

Второй листок бумаги Лире удалось расшифровать не сразу. Это была полностью исписанная страница, и начиналась она с середины предложения. Когда Лира стала разбирать текст, она на миг подумала, что Эм обращается лично к ней – таким личным и искренним было это письмо.

«…яйцами в мою машину», – оказалось написано на самом верху страницы. Лира перечитала предложение несколько раз, пытаясь хоть что-то понять, а затем решила, что первая страница послания ныне утрачена. Она принялась читать дальше, вслух – так было легче ухватить смысл. Кроме того, она не хотела оставлять в неведении Семьдесят Второго, которого явно снедало нетерпение.

– «Марк сказал, чтобы я не переживала. Я знаю, что они психи», – Лира запнулась на непонятном слове и продолжала: – «…но они недалеки от истины. В другой раз меня остановили, когда я сошла с катера. „Правда, что они выращивают зомби?“ – полюбопытствовала у меня какая-то женщина. Такую можно встретить в любом супермаркете».

Лира вздохнула и стала читать дальше.

– «Представляешь, Элен? У меня мурашки побежали по позвоночнику! И мне почудилось, что она в курсе всего! Впрочем, какая сейчас разница? Говорю тебе, я никогда бы не подумала, что буду скучать по Филадельфии. По филадельфийским зимам я, конечно, не тоскую. Но мне грустно без тебя, Локоток. Помнишь, каким простым все тогда казалось? А когда я думаю про ту паршивую квартирку, которую мы отыскали через Дрекселя, я едва не плачу! Кстати, ты помнишь, как твой бывший бойфренд-придурок швырял в окна пустые банки из-под пива? Как его звали, вроде бы Бен, да? А иногда я скучаю по нашей учебе! По крайней мере, тогда я чувствовала, что мы на верном пути.

Я знаю, что ты скажешь. То же самое, что мне твердит Марк. И я действительно верю в серьезную науку. Если родители теряют ребенка, можно вернуть им малыша. Кто бы от такого отказался? Кто бы не попытался им помочь? Когда я думаю о таких людях, как Джеффри Ивз… Все деньги мира – и мертвый ребенок, которого он не смог спасти. Он хотел сделать как лучше. Хотел все исправить.

Но правильно ли это? Марк утверждает, что да. А меня гложут сомнения. Я не могу решить. Доктор Хэвен хотел, чтобы Национальный институт здоровья перестал нам досаждать, и поэтому не имел дела с клиниками, хотя у них имелись ткани эмбрионов, которые они могли отдавать нам за возмещение транспортных расходов. Но денежные средства уже истощаются. Имей в виду, без правительственной поддержки мы долго не протянем! А ведь еще надо учитывать, что разбойники старины Джорджа В. могут изрядно потратиться на эксперименты…

И на повестке дня остается вопрос с доктором Хэвеном. С тех пор как он пошел в АА, он изменился. Марк опасается, как бы он не прикрыл программу вообще, не закрыл институт. По-моему, на него нельзя больше полагаться, и если деньги спонсоров иссякнут, нам придется двигаться в ином направлении. Марк полагает, что должны быть и другие пути, военные исследования, лекарства…»