Д Кузиманза - Трое из двух [СИ]

— Расскажу, но не сегодня. Это слишком длинная история. Так пойдём?

— Куда?

— Идём!

Закрыв машину и включив сигнализацию, Виктор присоединился к Дину, и они зашагали по улице. Шли молча. Виктор слишком мало знал нового знакомого, чтобы найти тему для разговоров, а Дин не начинал разговора, но изредка приветливо посматривал на друга. Было людно и шумно. Солнечный день выманил на улицу даже таких зануд и отшельников, как Виктор. Многие и не скрывали, что просто гуляют по солнечным улицам и наслаждаются хорошим деньком. Зеваки собирались у витрин и рекламных мониторов, обсуждали товары и новости, молодые (и не очень) люди строили друг другу глазки. Ну просто весна посреди зимы!

— Посмотри на во-о-он того человека, — вдруг тихо сказал Дин. — Да, в тёмно-зелёном плаще, возле газетного киоска.

— Толстяк?

— Да, но он не виноват в этом. У него диабет. Постоим здесь, ладно?

Остановились недалеко от мужчины, стараясь не привлекать его внимание взглядами. Правда, он не обращал ни на кого внимания, а что-то подчёркивал в газете.

— Видишь его щёки? Отёчные. Посмотри на его профиль: нахмуренные брови, хмурый взгляд… Ему пятьдесят четыре года. Теперь повернулся к нам лицом. Теперь видно, что взгляд не только хмурый, но и упрямый одновременно, губы сжаты, пот на лбу. Нервный человек, к тому же эгоист. Больное сердце, синеватые ногти, боли в суставах… Всё, уходит.

— Офигеть! — Виктор растерянно смотрел в спину удаляющемуся толстяку, затем перевёл взгляд на Дина. — И ты всё это узнал, только посмотрев на него?! Но как?

— Наблюдаю, — спокойно ответил Дин. — Видишь ту платиновую блондинку?

— В короткой шубке? Проститутка, сразу видно!

— Согласен. Была с клиентом два часа назад. Сколиоз, то есть, искривлённый позвоночник. Двадцать восемь лет. В детстве сложный перелом правой ноги.

— А ты не разыгрываешь меня? — подозрительно спросил Виктор. — Болтаешь, что в голову придёт. Не буду же я её спрашивать о позвоночнике и ноге?

— Проверь меня.

— Ладно… Сколько мне было лет, когда выбил себе плечо? И какое?

Дин слегка прищурился на Виктора:

— Одиннадцать лет. Левое плечо.

— А когда болел воспалением лёгких? Только точно!

— Тебе было восемь лет и четыре месяца.

— Какую ногу я ломал и когда?

— Ног ты не ломал. Правую руку.

— Правильно, точно! Как ты это делаешь?

— Не знаю, как объяснить… Смотрю — и начинаю знать.

— Да, глаза у тебя необыкновенные, как будто совсем без радужки! — Виктор невольно взглянул Дину в глаза почти в упор. Тот отпрянул, отвернулся и нахмурился.

— Ты думаешь, это приятное развлечение? — он уже давно не улыбался.

— Но ты же не обязан видеть и знать.

— Не обязан, но…

— О! — оживился между тем Виктор. — Зато ты можешь найти себе настоящих друзей. И девушек! Ты можешь найти именно таких, какие тебе идеально подходят!

Тень прошла по глазам и лицу Дина:

— У меня была девушка. Утонула прошлым летом. И я её не устерёг. Заплыла далеко в море на надувном матрасе, а волны его перевернули. Пока лодка спасателей доплыла, было уже поздно. Мы ныряли два часа. Но я её уже не видел. Хотел нырнуть к ней, уйти. Вытащили меня и связали. А её нашли через неделю, на шесть километров дальше. Меня держали в больнице три месяца… взаперти… жить не хотелось…

Виктор слушал молча. Что можно было сказать в ответ на такую историю? Всё прозвучало бы банально и глупо. Но что-то сказать было нужно, и он пробормотал:

— Проклятая случайность…

— Не надо! — холодно отрезал Дин. — Не случайность. Тысячи людей погибали до неё так же. Я должен был настоять и не пускать её. А я только смотрел и махал ей рукой вслед с берега! А потом заснул! Полная бессмыслица!

— Но ведь и она виновата, — возразил Виктор.

— Хватит, больше не будем об этом.

— Извини…

— Извиняю. Пошли дальше!

— Пошли… А скажи, Дин, чем ты занимаешься, когда не ходишь по улицам? Учишься или работаешь?

— Скажем так — отдыхаю.

— От чего?

Дин повернулся к Виктору и взглянул на него так же, как при первой встрече:

— Давай договоримся раз и навсегда: если мне не захочется что-то ответить, то я просто скажу "стоп". И ты не будешь меня тянуть за язык. Согласен?

— А ещё говорил, что я твой друг… — недовольно пробурчал Виктор.

— Да, мы друзья, но…

— Ага, вот уже и "но"! Так что там?

— Друга не выворачивают наизнанку.

Глупо он себя чувствовал. До сих пор, хотя прошло уже несколько дней. И обидно было, как маленькому мальчишке. Да, его не раз называли занудой, и не слишком это было приятно. Но Дина-то спрашивал по делу. Подумаешь, какая таинственность! Дин сам навязался, а чуть-что — ставит его на место! После этого его "Друга не выворачивают наизнанку" Виктор тогда шёл молча, упорно глядя под ноги, и не слишком вслушивался, когда Дин опять рассказывал ему о встречных и объяснял, что можно прочитать по внешности, движениям и мимике людей. А потом Дин тоже замолчал и оказалось, что его рядом нет. Ушёл без прощания, по-английски, так сказать. Только как ушёл? Виктор озирался посреди почти пустой улицы, на которой даже деревьев было раз, два и обчёлся. Ну и ладно — ушёл и ушёл! Такой же, как и все остальные! А ещё эта книжка…