Клод Лалюмьер - Витпанк

Стилтджек помахивает тростью с золотым набалдашником. Окидывая лучезарным одобрительным взглядом весь мир вокруг. Суетящихся трутней-бизнесменов. Потных посыльных. Скучающих тинэйджеров. Выбирая себе вишенку на зубок. Или на пинок. Буде им овладеет соответствующая порочно-державная прихоть. Droit du seigneur [72]. Мои верноподданные. Корсо молча шагает рядом. Уверенный, что если какой-нибудь голубь вздумает опорожниться. Экскременты падут на голову того из них, кто представляет собой наиболее жалкую цель.

— Ну что ж, а теперь расскажи мне о своих проблемах, парень.

Корсо повинуется. Описывает свое разочарование в работе.

Перемещение тропов в реальную жизнь. И состояния фуги. И в то самое время, когда он рассказывает о своем недуге. Корсо нервно ожидает нового приступа. Однако ничего не происходит. Но облегченный вздох замирает на его губах. При следующих словах Стилтджека.

— Так это у тебя диковы припадки! Я полагал, что они не доберутся до тебя еще несколько лет. Однако они случаются в прямой пропорции к таланту. Так что тут нечему удивляться.

Корсо одновременно польщен и испуган.

— Диковы припадки?

— Названные, разумеется, в честь сам-знаешь-кого. Нашего святого покровителя. [73]

— То есть вы что же, хотите сказать…

— Что у меня они тоже бывают. Ну как же! Любой, даже самый твердокаменный писатель-фантаст рано или поздно проходит через это. Большинство выходят с другой стороны. Но некоторые, само собой, остаются посередине. Если тебе повезет, ты не попадешь в число последних.

— То есть это профессиональная болезнь?

— О, это не болезнь! Это дарованный нам взгляд на реальность.

Корсо останавливается.

— Что вы такое говорите, Малахи…

— Ты что, не слушаешь меня? Ты удостоился видения. Пластичной, нестабильной природы реальности. Иллюзорного характера мироздания. Это взгляд в перспективе богов. Прорыв в познании.

Голос Корсо звучит насмешливо:

— И я полагаю, вы безмерно выиграли от подобных видений. Может быть, даже научились сами становиться божеством. Возможно, я просто персонаж в одном из ваших вымыслов.

— Э-э, собственно говоря, я действительно стал чем-то вроде полубога. Что же до того, кто из нас кого создал, или же мы оба являемся вымыслом какого-то существа более высокого порядка — ну, этот вопрос по-прежнему открыт.

— Я был бы благодарен, если бы получил какое-то подтверждение того, что вы попросту не сумасшедший.

— Естественно. Вот, смотри.

Поток пешеходов замирает на месте. Равно как и уличное движение. На тротуаре возникают Шэрон Уолпол, Клайв Малтрем и Роджер Ванкель. В стандартной конфигурации. Но затем каждый из них мутирует в свое паранормальное состояние. Рачья клешня-протез Уолпол. Ящероподобный облик Малтрема. Андроидная неподвижность Ванкеля. Корсо приближается к обращенным в мрамор фигурам. Тыкает их пальцем. Поворачивается к Стилтджеку.

— Ну что, ты удовлетворен? — спрашивает тот. — Или показать тебе еще и Дженни с ее новым дружком. Насколько я понимаю, в настоящий момент они находятся на автогонках в Далате. Я мог бы вывести на сцену и этого беднягу с Пеннстейшн. Кстати, его зовут Артур Пирти. Очаровательный парень, если с ним по-настоящему познакомиться.

— Нет. Это не обязательно. Только отошлите прочь этих… этих фантомов.

Редакторы и литературный агент исчезают. Жизнь возобновляется. Стилтджек весело движется вперед. Корсо оцепенело следует за ним. Лукавая непрочность мира подтверждена. Хлипкие развалины. Картина, нарисованная на рисовой бумаге. Корсо чувствует тошноту.

— Вообще-то лучше не вызывать таких широкомасштабных разрывов. Вселенная, чем бы она ни была, не наша игрушка. Мы не создавали ее. Мы не правим этим непрекращающимся театром теней. Мы не знаем конечной подоплеки его существования. Но мы позволяем себе немного отщипнуть то здесь, то там. В целях личного благополучия. Такие небольшие побочные доходы позволены тем из нас, кто вышел по другую сторону диковых припадков.

— Но, но… но если даже вы решили продолжать жить, как вы можете продолжать писать научную фантастику! Перед лицом подобного знания.

Малахи приостанавливается. Чтобы подчеркнуть важность своих слов.

— Ну, что до мотивации, то здесь, Корсо, весь вопрос в том, чье воображение главенствует, не так ли? Насколько бы странной ни показалась тебе Вселенная, когда ты окончательно познаешь ее, тренированный мозг, такой, как у тебя или у меня, провозглашает, что наше собственное воображение в своих концепциях может быть даже еще более могучим. Во всяком случае, если ты настоящий писатель-фантаст. Ну, а теперь почему бы нам не пойти насладиться хорошей трапезой? Могу гарантировать, что нам никто не помешает.