Юра Осипов - И овцам снятся пастухи

— Ты что? А дезинфекция? — Разозлился я на него.

— Игла покрыта стерилизующим составом, это же всё рассчитано на применение в полевых условиях.

Переводчица принялась обрабатывать мне рану. Боль постепенно отступила, но не пропала совсем. Я наконец смог нормально соображать.

— Кто у вас тут главный? Я хочу с ним поговорить, — Сказал я ей.

— У нас нет главного, вы ошибаетесь, как и господин Хе’м Гор Т Сё.

— А кто теперь замещает генерала? — Я не сдавался.

— Это не имеет значения. Генерал взял на себя всю ответственность, а господин Хе’м Гор Т Сё ему поверил, хотя и знал правду. Но он не мог поверить в неё.

— Он приказал ему умереть? — Спросил Мати.

— Вы задаёте слишком много вопросов.

— Послушайте, любая встреча с вашими этими господами может стать для нас последней! Позвольте нам хотя бы удовлетворить совё любопытство, — Сказал я как можно более просительно.

Она, похоже, смягчилась.

— Как называлась станция, на которой нас схватили? — Снова спросил я.

— Музей истории естественных наук.

— Почему-то я так и думал. А почему её так и не открыли? — Спросил Мати.

— Я не знаю, раздражённо сказала она. Нам нужно идти, — Она закончила перевязку и собралась уже уходить.

Мати выудил из ящика ещё один медицинский чемоданчик, и мы пошли за ней.

— Позвольте, я угадаю, что случилось? — Спросил я на ходу и, не дождавшись ответа, продолжил. — Довольно давно, лет тридцать назад, вы построили гейт-станцию, что позволило вам совершать переходы в другие миры. Однако вскоре ваши господа обнаружили, что не имеют влияния на жителей других миров, и быстро свернули этот проект, опасаясь, что мы можем освободить этот мир от них. Что скажете?

— Скажу, что Вы не правы, — Произнесла она, пристально посмотрев на меня. — До ввода станции в строй у нас был только один господин — господин Хатуль, наместник Бога на земле. Под его мудрым руководством мы достигли процветания, объединения всех наций в одну и создания мирного общества. Ему мы обязаны проектами космических кораблей и гейт-станции. Когда станция заработала, господин Хатуль ушёл, но пришли другие господа. Много других.

— Я вас понимаю, — Заявил я, хотя уже ничего не понимал.

Дальше она пошла молча и на вопросы не отвечала. Мы поднялись на лифте на тот этаж, где находился кабинет генерала. Стоявшие у лифта солдаты вытянулись по стойке смирно. Далее мы прошли по коридору, миновали дежурного, который вскочил и что-то доложил переводчице, весь трясясь от страха. Она коротко кивнула ему, и мы вышли на просторный двор, распахнув весьма массивные двери. День клонился к закату. Недалеко от бетонного крыльца парил большой чёрный гравимобиль, резкие очертания которого шли вразрез с моими представлениями об этих грациозных машинах. На двери красовался герб Корпорации. Шофёр, азиат в чёрной куртке и кепке, дремал, откинувшись на подголовник и свесив руку в открытое окно. Переводчица что-то резко сказала ему, шофёр встрепенулся, выскочил из машины и распахнул заднюю дверь, согнувшись в поклоне.

— Он довезёт вас до космодрома, — Сказала она. — Его не посмеют остановить. Да, ваши вещи уже в салоне. Двое солдат попробовали вашу еду, они сейчас в коме. Поэтому больше к ним никто не прикасался.

Она повернулась и скрылась за дверью. Мы с Мати переглянулись и пулей заскочили в салон гравимобиля. Шофёр хлопнул дверцей, машина задрожала и поползла, описывая небольшой полукруг. Свет едва пробивался сквозь тонированные стёкла, но моё внимание привлекли наши мешки посреди просторного салона, и мы с Мати, не сговариваясь, накинулись на воду и колбасу. Хлеб уже засох, так что его пришлось грызть, что нас не остановило. Вмиг уделав роскошные кожаные сиденья крошками, мы допивали предпоследнюю флягу воды, передавая её друг другу. Я откинулся на подголовник и смотрел в окно, а Мати разложился поперёк салона, скинул кроссовки и положил ноги мне на колени. Под голову он затолкал мешок.

— Ты мой герой, Рик, — Сказал он, довольно рыгнув.

— Фу, Мати, какой ты невоспитанный мальчик, — И я погрозил ему указательным пальцем левой руки.

— Больше не буду, я просто был очень голоден, — Начал оправдываться он. — И ещё я очень рад, что всё вот-вот закончится. Я покажу тебе Стокгольм, там очень красиво летом.

— Хотел бы я, чтобы всё уже закончилось, — Сказал я и посмотрел на улыбающегося Мати. — Я с удовольствием побываю с тобой в Стокгольме. А ты должен пообещать, что съёздишь со мной в Айдахо, к моей матери.