Макс Гурин: Гениталии Истины

Но щель охранялась. Да-да, половая щель красавицы тёти Наташи, двадцати трёх лет отроду, охранялась не хуже, чем мёртвый дедушка Ленин в своём мавзолее. И не то, чтоб её щель охранял её муж. Нет. Во всяком случае, далеко не в первую очередь. Наташину вагину охранял от Вани никто иной, как собственной персоной его величество Миропорядок, ибо где это видано, чтобы дети дошкольного возраста сексуально доминировали над половозрелыми особями!

«Пожалуй, было бы здорово, — подумал как-то раз Ваня, — уменьшить Наташу до размеров Алёнки! Тогда она бы и оставалась живой, но никто не знал бы, где её искать, а я бы делал с ней всё, что захочу. Может, есть такое волшебное слово? Или, может быть, существуют такие таблетки?»

Затем Ваня стал фантазировать, что бы он сделал с Наташей, если бы ему и впрямь удалось её уменьшить. Он так увлёкся, что и сам не заметил, как к нему подкрался вышеупомянутый Морфей.

В ту пятницу, перед тем как выйти на марш танк сунул майору ствол чуть не в ухо и прошептал: «Видишь ли, какое дело! Короче, есть основания полагать, что скоро начнётся война! Откуда знаю — не спрашивай. Всё равно не отвечу».

— Да иди ты! — присвистнул майор и почесался, — а Ванятка в курсах?

— Надеюсь, что нет, — ответствовал танк, — если не вовремя узнает — не выживет. Предлагаю его беречь, вот что!

— Ясен буй!

— И ещё. Раньше лета они не начнут. За этот безглуздый май ты должен врубиться, как проникнуть ко мне вовнутрь. Это важно. Там, у меня внутри, имеется бордовая кнопка…

— В описании ничего об этом не сказано — перебил Парасолька.

— Не перебивай, — перебил его танк, — в описании, ясное дело, этого нет. Описания — они для того и пишутся, чтоб истину застить! Короче, бордовая кнопка — это гашетка. Если делаешь «double-click» — это обычный тротил. А если просто «нажал-отпустил», то есть вероятность — это он…

— Кто он-то?

— Уран-235-й, кто-кто… То есть, говорю, есть вероятность такая. Может, оно и ничего там нету такого. Может тоже обычный бронебойный, но… вероятность есть. Если это «ядер», то сам понимаешь… тут право надо иметь.

— Или хотя бы полагать, что имеешь… — мог бы подумать Мишутка, если б был в курсе этого разговора. И в этих своих мыслях он мог бы продолжить и дальше, то бишь начать размышлять о правах как таковых и о всяческих связанных с ними мыслимых и немыслимых парадоксах. Однако, на тот момент Мишутка, как и Ваня, всё-таки ещё не был в курсе.

— Ладно, буду разведывать. Рекогносцировку хочу обещать на уровне! — как бы заверил майор и натянул шлем.

— Це добре! — пролязгал танк и кивнул пластмассовой башней.

На марше в тот день было скучно. Они, конечно, в учебном режиме задавили пяток оловянных солдатов-срочников, но в целом манёвры прошли как-то вяло. Ничего интересного. Всё как всегда. Да и что с ними ещё делать-то, со срочниками, если они так скверно маскируются? Да, к тому же, они всё одно бессмертны. То есть если и умирает в них какой-нибудь Петя, то уже на следующий день в том же самом оловянном их теле обретает свою вечную скучную жизнь какой-нибудь Вася, а то и вовсе Серёжа. Условность — она и в Ерусалиме условность.

О войне больше практически не говорили. Только совсем под завязку, когда уж засобирались обратно в город, Парасолька спросил:

— А с кем воевать-то будем не слышно?

— Да, в общем, слышно. Поговаривают, что с «резиной»… Если и впрямь, то, конечно, бог его знает.

После этих слов танка майор вздохнул и шмыгнул носом, а про себя подумал: «Ну что ж, на крайняк можно обойтись и без „double-click(а)“». Действительно «что ж»! Такова безысходная мудрость военных.

В тот вечер Парасолька не обнаружил на КПП куклы Симы. Накануне её накрутила Тяпа в том ключе, что ей, де, надо майора заставить себя уважать. И вообще немножко «сбавить стереотипы». Так и сказала. Спору опять-таки нет, неисповедимы пути господни! Так и обезьянка Тяпа непонятно с какого рожна, прослыла у них городе дамой многоопытной, умной и рассудительной.

Парасолька уж было и начал удивляться отсутствию Симы, но вдруг заметил, что кто-то несётся ему навстречу в облаке сиреневой пыли. Это была Алёнка. На ней была белая рубашка с эмблемой детской пионерской организации на левом рукаве, кожаная мини-юбка с разрезом на заднице и чёрные колготочки в сеточку со швами позади, призванными окончательно убедить всех, кто ещё не понял, насколько у Алёнки стройные ножки.

Девушка бежала так быстро и так давно, что не успела сходу притормозить. Так Парасолька впервые был вынужден её приобнять. Он стоял, обнимая её пластмассовое тёплое тело, и думал об ужасах ядерной войны.