Роман Андреев - Марс будет жить!

Старик ждал. Джед был его последней надеждой: они выйдут на поверхность вдвоем — отец и сын. Амулеты отца принесут сыну удачу, и он станет мужчиной. А если не повезет… Ну, что же, тогда они не вернутся вместе. Во всяком случае, назад старик возвращаться не собирался. Да и хватит ли у него сил, чтобы вернуться? Им придется нести припасы, нужен кислород. Хотя за многие тысячи циклов марсиане привыкли дышать разреженным воздухом, на поверхности атмосфера иная, чем под землей, кислорода в ней почти нет. Старик приготовил все заранее и поставил в известность жрецов.

Джед был не похож на отца — низкий, коренастый, энергичный — он больше походил на мать. Но всегда слыл любимцем среди сыновей старика. Кто был инициатором в деле, которое они затеяли? Скорее, сам Джед. Он с раннего детства ощущал в себе мужское начало. Даже имя выбрал себе мужское — короткое, энергичное. Если все получится, то через много циклов он возьмет себе имя отца — родовое имя, и тоже станет У, старым У. Отец говорил ему о трудностях похода, но сын стоял на своем. Сейчас, глядя на отца, он почти пожалел о своей настойчивости, — таким слабым, уставшим и старым он ему показался. Но отговаривать его, он знал, было бесполезно.

— Ну, что? Ты готов?

«Я-то готов, а вот ты — готов?» — про себя подумал Джед, но вслух произнес другое:

— Конечно. Пошли.

Миновав шлюз, они долго поднимались по старой выработке, затем, согнувшись, ползли по вентиляционной шахте. А когда наконец выбрались на поверхность, разгорался новый день.

Старый У давно не выходил наружу. Здесь ничего не изменилось — кругом расстилалась все та же, что и тысячи циклов назад, безжизненная равнина. Повсюду только бурые камни и красно-серый песок, везде — насколько хватало глаз, до самого горизонта. «Да и за горизонтом тоже», — хотел сказать, но промолчал старик.

— Отец, здесь нет жизни, — голос сына осекся. Отец не обернулся. Он знал, что Джед взволнован. Когда выходишь на поверхность впервые, зрелище ошеломляет.

— Здесь есть жизнь, — бактерии, вирусы разные. Может, и еще что. Червяки, например, какие-нибудь. Но мы не за этим. Нам нужен Дракон с Небес, — ответил старик. — Найдем Дракона, вырвем Глаз, надерем чешуи и вернемся.

— Но драконы здесь тоже жить не могут, — произнес Джед.

— Они здесь и не живут. Они прилетают с Небес. Вон оттуда, — старик указал на бледнеющую в рассветном небе Голубую Звезду. — И они не совсем живые — они не такие, как мы. Они холодные, у них нет крови. Но у них есть глаза, они чувствуют боль и не хотят умирать.

Сын не задавал больше вопросов, а старик экономил силы и не хотел разговаривать.

Они шли долго и спешили. Старый У вел сына в огромную котловину, где когда-то давно убил своего дракона. Котловина эта была велика и не менее безжизненна, чем другие части планеты. Но отчего-то именно она привлекала драконов: старик знал, что прежде и другие убивали чудовищ здесь. Знал он и то, что, как бы они ни спешили, до ночи им не дойти до цели. Ночь придется пережидать, укрывшись под землей. Когда заходит солнце, холод, пронизывающий до костей, становится совершенно невыносимым. К тому же, воздуха совсем не остается. Старик думал, что воздух замерзает и превращается в маленькие кристаллики, он видел, как ярко они сияют в лучах восходящего солнца. Последнее обстоятельство — воздух, волновало его больше всего. Когда он был молод, он двигался быстрее, а глаза смотрели зорче, к тому же он боялся, что его подведет память, он не узнает местность и не разглядит расщелину, скрывающую лаз в штольню шахты, оставшейся от Древних. Так бы, наверно, и произошло, если бы не сын. Он, до той поры шедший позади, согнувшись под тяжестью поклажи, выбиваясь из сил, догнал старика и сказал:

— Отец, холодает. Воздуха совсем мало. Давай остановимся. Передохнем.

— Нет. Отдыхать мы не можем, Джед. Скоро ночь. Нам не пережить ее на поверхности. Где-то здесь была старая штольня. Надо найти ее и переночевать. Тогда и отдохнем.

— А если не найдем?

Старик не ответил, а сын не настаивал — ответ был и так понятен.

Вход в штольню они все-таки нашли, когда надежды почти не оставалось. Пейзаж не изменился. Старика подвела память, отказавшись узнавать ландшафт в лучах заходящего солнца. Расщелину углядел сын и потащил старика за собой. В штольне было теплее, здесь был воздух, — значит, они переживут эту ночь.

Было это везением или так повелели Боги, (старый У, конечно, понял, что его истовая молитва услышана, но молодые, они-то что в этом понимают?), однако Дракон прилетел. Он появился в небе, едва разгорелось утро нового дня. Сначала возник звук — низкий и протяжный. Затем Джед разглядел горящую точку наверху. Она росла, увеличиваясь в размерах. Дракон летел с огромной скоростью. Затем тональность звука изменилась: на короткое время он стал густым и низким; а потом раздался хлопок и… Дракон расправил крылья, чтобы замедлить движение. Снизу, с поверхности, уже были видны его темное брюхо и яркие расправленные крылья, когда начали происходить новые метаморфозы. Движение чудовища замедлилось. Его брюхо вдруг стало менять свой цвет и очертания. Оно посветлело и стало разбухать, вспучиваясь огромными серыми наростами. По мере того, как Дракон приближался, наросты росли и, в конце концов, полностью скрыли чудовище — куда-то исчезли даже крылья. Вот, наконец, существо ударилось о поверхность и… отскочило, а затем прыжками стало удаляться, словно испугалось тех, кто ожидал его внизу. Так, во всяком случае, решили Джед и его отец, и, побросав амуницию, бросились следом.