Рэй Олдридж - Наркоманы красоты

«О, да», — сказала она без колебания. Её рот задрожал.

«Значит, он был хороший человек?»

«Я не знаю, на самом деле. Он был очень хорошим по отношению ко мне, но с сильфидами и их мужьями так случается почти всегда». Она улыбнулась. «Люди могут плохо обходиться со своими любимыми, или могут плохо обходиться с самими собой. Сильфиды делают и то, и другое, в некотором смысле. Кажется, чтобы сохранить нашу безопасность. В любом случае, Байрон никогда не говорил о своём прошлом. Он всегда говорил, что его жизнь началась, когда я вышла из Ока». Лицо её было ласковое, мягкое от воспоминания — и я почувствовал внезапный резкий укол необоснованной ревности.

Отчасти, чтобы сменить тему, отчасти, я полагаю, чтобы быть жестоким, я сказал: «Я недавно посмотрел симпозиум, по контуру в моём номере. Они спорили об истоках происхождения и целях Ока. Что ты об этом думаешь?» Как только я это произнёс, я пожалел о своих словах.

Она медленно повернулась ко мне, её улыбка пропала. «У меня нет точных сведений. Но я могу высказать предположение, если хочешь. Я — паразит. Но для какой цели? Вот в чём вопрос, не так ли?»

«Прости», — сказал я. «Мне, правда, очень жаль, Мэделен».

«Ты не должен извиняться», — сказала она. «Нет, я расскажу тебе, что я думаю. Я думаю, что я — артефакт, сделанный теми же, кто сделал Око. Органическая машина. Помещённая сюда, чтобы собирать благородные души — хотя зачем, зачем — я не знаю. Представить себе не могу». Её огромные глаза были печальны и она не отворачивалась, и я подумал, что умру от стыда.

«Миллен», — сказала она. «Почему ты не можешь перестать размышлять обо всём этом?» Она обняла меня, словно я был тем, кому требовалось утешение.

Её близость прогнала прочь все мысли. Я почти перестал дышать, настолько сильным была моя погружённость в восприятие этого момента. Она положила руку мне на грудь и сказала: «Притормози своё сердце, Миллен. Я не хочу быть ответственной за то, что оно разорвётся».

Я поднял дрожащую руку и дотронулся кончиками пальцев до ложбинки между её грудей. Её кожа была тёплой, а её инопланетное сердце билось в медленном замысловатом ритме.

Она поцеловала меня, её губы были мягкие и слегка липкие, её дыхание пахло ароматом Ока. Она настойчиво подергала пуговицы моей рубашки.

Неважно, сколько я проживу, неважно, что со мной произойдёт, я никогда не забуду часы, что мы провели вместе. На дворцовой террасе, выходящей на Опаловое Око. Под Светлячковой Луной.

Я удовлетворил всё своё любопытство. Я узнал все текстуры, вкусы, и запахи её чудесного тела. Полагаю, что я доставил ей удовольствие — хотя, конечно, я, возможно, не смог доставить ей удовольствия столько же, сколько она доставила мне.

Её улыбка вернулась и она засмеялась. Её смех был именно таким прекрасным звуком, какой я всегда надеялся услышать.

Рассвет брезжил над кольцевой стеной. Мы прижались друг к другу под покрывалом; я был поразительно уставшим и в той же самой мере удивительно счастливым.

«Пойдём в мою комнату, Миллен», — сказала она, потираясь лицом о моё плечо. «Она в самой высокой башне дворца. Оттуда прекрасный вид на Око. Мы можем проспать весь день в моей постели, если хочешь».

«Хорошо», — сказал я.

Она потянула меня, чтобы я встал на ноги, обернула вокруг меня покрывало. «Носи это. Служанка принесён нашу одежду позже». Она пошла рядом со мной, голая и грациозная, и провела меня по дворцу.

В маленькой комнатке в основании её башни находился стеклянный контейнер, в котором был её грааль. Мне следовало заметить, как она проигнорировала его, как отвергала его существование, пока проходила мимо, но я был сонный. Глупый от избытка радости.

«Это твой?» — спросил я, останавливаясь у контейнера.

Она с неохотой остановилась, вернулась и встала рядом со мной. «Да», — ответила она тихим тусклым голосом.

«Красивый», — сказал я. В кварцевом шаре находился синтезатор, скрывавший механизм за огранкой настолько сложной, настолько искусной, что кристалл, казалось, колебался на грани растворения в чистый свет.

«Не для меня», — сказала она более решительно.

Наконец я заметил. И всё же глупо продолжил. «Ты не хочешь быть вдовой?»

«Как ты мог так подумать?» — сказала она немного бурно. «Кто бы не захотел провести свои дни, плавая во вдовьем загоне, всасывая консерванты? Кто бы не захотел провести бесконечную жизнь в этом дворце, в одиночестве, никогда не изменяясь, никогда не излечиваясь от, от…» Она остановилась и слезы побежали по её щекам. Я увидел, что они были такими же прозрачными, как слезы любой человеческой женщины.