Илья Бриз - ВЗОЙТИ НА ПЕРЕВАЛ

— Не спите еще? — прошептала графиня Чистопрудникова, устраиваясь на большой постели рядом с принцессой. — Второй час ночи, — она, вглядевшись, увидела под слабым светом луны спящую Светлану, чмокнула в щеку Асторию, погладила по обнаженной груди и потянулась через нее к парню.

— Вероничка! — расцвел Кирилл, прикидывая, что самое важное уже обговорили и можно, наконец‑то, предаться отдыху. Ответил на горячий поцелуй женщины, чувствуя, как его начинают гладить в разных местах четыре нежные ладони, и отдался девичьим ласкам.

— Ох! Вот понимаю, что ничего плохого мы не делали, но все равно какое‑то жутко стыдное ощущение, — она передернула плечиками как в ознобе.

— Влипли, — согласился с женой Затонов.

— А я ничего такого в… процессе не говорила? — пристыженным шепотом спросила Сюзанна.

— Думаешь, я в это время старался запомнить твои слова? — весело и тоже чуть виновато хмыкнул подполковник. — Впрочем, можно проверить, — он вывел на монитор таблицу с файлами записи камер видеонаблюдения, нашел нужный и запустил изображение получасовой давности.

Картинка была темная, но сеть подлунной базы услужливо нормализовала изображение, увеличив его яркость и раскрасив в яркие натуральные цвета, как будто все происходило днем под светом полуденного солнца. Женщина увлеченно и чуть ли не яростно двигалась туда и обратно в позе наездницы. Крепкие мужские руки удерживали ее за роскошные бедра и помогали взлетать и резко опускаться обратно. Большие полушария грудей слаженно колыхались, демонстрируя, несмотря на размер, отменную упругость. Из уст разгоряченной страстью Сюзанны во весь голос неслись блаженно–восторженные стоны, но слов, тем более нецензурных, в этот раз слышно не было.

Павел, с явным интересом полюбовавшись изображением — никогда раньше не задумывался, как все это может выглядеть со стороны — скосил взгляд на тоже заинтересованную Сюзанну. Почти полностью обнаженная — скомканная простынка прикрывала только верх соблазнительных бедер — жена была еще более прекрасна и соблазнительна, чем на мониторе. На самом краю картинки в проеме приоткрывшейся двери апартаментов появилось любопытное личико Патриции. В доли секунды оценив ситуацию, девчонка, призывно махнув назад рукой, мол, дуйте за мной, проскользнула за высокую спинку бокового дивана, что стоял метрах в пяти от постели родителей. Через пару секунд там же оказались все пятеро братьев. Ничуть не удивленные, видимо что‑то такое они и ожидали, дети наблюдали за бурными ласками родителей. Мишка перевел взгляд с матери на сестру, опять посмотрел на постель и положил ладошку на маленькую попку стоящей рядом Патриции. Сестра, не отрывая взора от действа на большой кровати, прижалась к мальчишке бедром и сама запустила руку куда‑то вниз. С другой стороны на девочку по–хозяйски положил ладошку Габриель. Так дети и простояли, скрываясь в ночной темноте за спинкой дивана и наблюдая за родителями. Потом, когда в голос закричавшая Сюзанна без сил рухнула на грудь мужа, братья с сестрой осторожно покинули апартаменты. Но кравшийся последним Джастин слишком резко прикрыл дверь. Ее хлопок и привлек внимание Затонова, не преминувшего поделиться информацией о вероятном подглядывании с женой.

— Н–да, — крякнул подполковник, — у них же ночное зрение — без всякой компьютерной обработки достаточно четко все видели.

— Включи камеру в спальне детей, — сухим встревоженным голосом вдруг потребовала Сюзанна. — Боюсь что… — она не закончила.

Павел задумчиво посмотрел на встревоженную жену и беспрекословно выполнил требование. Женщина после пары секунд просмотра тут же запретно махнула рукой, не желая видеть такое — Патриция, копируя мать, восторженно прыгала на Теодоре. Рядом лежал часто дышащий Мишка, уже получивший свою порцию удовольствия. Остальные мальчишки, массируя свои маленькие члены, дожидались своей очереди.

— Ужас! — выкрикнула Сюзанна, вперившись взглядом в появившееся изображение узкого серпа ночной Наташки — смотреть в глаза мужа сейчас было никак нельзя. Потом уже почти спокойно добавила: — Вот разумом понимаю, что для суперов наши нормы морали совершенно не подходят — другая физиология и, как следствие, отличная от земного человечества нравственность, но здесь, — она приложила ладонь чуть ниже левой груди, — все равно больно.

— Что хуже всего — запрещать что‑либо уже поздно. Запретный плод, как известно, еще более сладок. Что теперь с этим делать? — не представляю, — обескуражено протянул Затонов.