Морис Ренар: Необычайные рассказы

Пиф!

— Проклятье!

Паф!

— Черт его подери!

Пуф!

— Тысячу чертей ему в глотку!

И так далее… Вспышки гнева случались у Буванкура часто, но он в ругательствах был всегда приличен и не кощунствовал. Когда взрывы прекратились, он закричал:

— Придется все начинать сначала!.. Какое несчастье!.. Вот неудача, не правда ли, мой бедный Феликс!..

— В чем дело? Что случилось? — спрашивал я.

— Да в том, что мои круковские склянки взорвались. Вот в чем дело… Я думаю, что нетрудно было бы и самому догадаться…

Понимая, как и из-за чего он расстроен, я замолчал.

Несколько минут спустя я услышал, как отворилась дверь в коридор; по-видимому, Феликс уходил.

Буванкур, наконец, вышел.

— Боже мой, — воскликнул я, — что вы наделали? В каком вы виде?

Увидев его, я сначала опешил. Причина, повергшая меня в такое изумление, выяснилась для меня постепенно.

Буванкур казался покрытым с ног до головы тонким туманом: что-то, похожее с виду на плесень фиолетового цвета, целиком обволакивало его парообразным прозрачным слоем. В комнате удушливо запахло озоном.

На Буванкура это не произвело никакого впечатления.

— Скажите пожалуйста! — сказал он совершенно спокойно. — Это действительно любопытно. Это, должно быть, следы этого проклятого опыта. Ну, это постепенно улетучится.

Он протягивал мне руку, чтобы поздороваться. Цветная оболочка, одевавшая его руку фиолетовой перчаткой, была неосязаема, но, к моему изумлению, сама рука оказалась поразительно дряблой на ощупь. Вдруг мой друг быстро выдернул ее и схватился за грудь, по-видимому, сдерживая сильное сердцебиение.

— Вам нехорошо, голубчик? Вам необходимо отдохнуть. Позвольте, я вас выслушаю.

— Ах, бросьте ребячество, доктор! Это пройдет само собой. Через час не останется и следа — уверяю вас. И, вообще, к черту обманутые надежды, я так рад, что вы вернулись наконец. Будем говорить о чем-нибудь другом, пожалуйста. — Ну, что вы скажете о моей новости?.. Правда, ламбрекен великолепно устроен? А зеркало? Настоящий Сен-Гобен, так-то, старина.

И он подвел меня к своему последнему «шедевру».

Но внезапно мы остолбенели от изумления и ужаса, потом вопросительно взглянули друг на друга, боясь выговорить слово. Наконец Буванкур решился спросить меня дрожащим голосом:

— Нет никаких сомнений, не правда ли? Вы это видите так же хорошо, как и я?.. Там ничего нет?..

— Совершенно верно, — пробормотал я. — Ничего, абсолютно ничего…

Тут, действительно, начинаются чудеса. Я не сумею сказать точно, кто из нас обоих первый заметил это. Но неоспоримым фактом являлось то обстоятельство, что перед зеркалом мы стояли вдвоем, а отражалось в зеркале только мое изображение. Буванкур лишился своего отражения. На том месте, которое оно должно было бы занимать, совершенно ясно было видно отражение стола, а подальше черной доски.

Я был ошеломлен и подавлен. Буванкур начал издавать какие-то нечленораздельные радостные крики. Мало-помалу он успокоился.

— Ну что же, старина, — сказал он, — вот, надеюсь, открытие поразительного значения… и которое я вовсе не рассчитывал сделать. Боже, какая красота — ничего, абсолютно ничего!.. Мой друг, как очаровательно!.. Мой милый, славный, маленький докторчик… Впрочем, должен сознаться, что ни черта не понимаю — причина этого явления мне совершенно непонятна.

— Ваш фиолетовый ореол… — намекнул я.

— Тсс… тише… — сказал Буванкур, — помолчите немного.

Он сел перед зеркалом, не отражавшим его изображения, и стал вслух разбираться в этом явлении, не переставая жестикулировать и смеяться.

— Видите ли, доктор, наполовину я соображаю, в чем дело. По причинам, которых я вам не открою из боязни, что вы меня здорово обругаете, я весь пропитан известным составом (кстати, я был далек от предположения, что он так стоек). Пожалуй, я готов согласиться, что даже чересчур пропитан им, так как мне кажется, что обволакивающей меня дымкой я обязан излишеству находящегося внутри меня состава, который таким путем освобождается из тела.

Мы сейчас открыли, что этот… газ… или свет…, если хотите, обладает непредвиденным могучим свойством. Я предполагал, что он в состоянии проникать сквозь те же тела, что и ультрафиолетовые лучи: мускулы, дерево и тому подобные, кроме того, и сквозь кости и стекло. Конечно, можно найти отдаленные точки соприкосновения между теми свойствами, которые я предполагал, и тем неожиданным явлением, которое мы сейчас наблюдаем… Тем не менее, я не могу понять… Х-лучи, конечно, не отражаются, но все-таки…