Морис Ренар - Необычайные рассказы

Тогда, показывая рукой на изгиб ручейка, он прошептал:

— Артемида…

Все взглянули по направлению его руки и увидели обыкновенный беловатый туман на синем фоне леса. Туман двигался по поверхности воды, но в данный момент его круглые и ленивые клубы смутно напоминали группу купальщиц. Каприз ветерка, вызвавший это, сейчас же и разрушил его.

А, между тем, вера в сверхъестественное была настолько глубока в те времена, что среди свиты Актеона нашлось несколько сумасшедших, достаточно совращенных с пути истины, чтобы разделить его заблуждение и повторить за ним: «Артемида».

И все они были убеждены, что видели ее купающейся.

Но в то время, как спутники и слуги не сводили восхищенных и почтительных глаз с потерявшего свою первоначальную форму тумана, среди них раздалась вдруг бешеная возня собачьей своры, которая внезапно бросилась на кого-то.

И, оглянувшись, они увидели, что принц исчез, а вдали мчится преследуемый обезумевшими собаками, закинув голову и касаясь рогами спины, громадный олень, неизвестно откуда взявшийся.

Все поверили в превращение: Актеон был превращен в оленя. Это сразу стало понятно для всех. И даже люди, не бывшие приверженцами культа Артемиды, сразу уверовали и в ее существование и в ее могущество, раз стыдливая богиня умеет так больно мстить своим недостаточно скромным поклонникам.

Оправившись от охватившего их всех смятения, наиболее мудрый из них закричал, что надо остановить собак. И все, сообразив, какая ужасная участь грозит оленю-Актеону, бросились в чащу с громкими криками ужаса.

К несчастью, они в оцепенении потеряли драгоценное время и вскоре услышали вдали бешеную собачью возню, возвестившую им конец преследования. Поняв бесполезность борьбы, они, запыхавшись, остановились, охваченные ужасом. Одни в отчаянии бросились на землю; другие, не отдавая себе отчета в своих движениях, шатались и спотыкались, как пьяницы; один плакал, опустившись на колени и мерно ударяя себя кулаком по голове; другой кричал неистовым голосом, стараясь заглушить шум травли; третий зажимал уши судорожным движением.

Затем, когда вернулись собаки с кровью на губах и шерстью на клыках, они застрелили их из луков.

Луна ярко освещала их обратный путь. Они утверждали, что она была ярко-красного цвета.

Но если богиня ночи, действительно, была окрашена в пурпурный цвет, то это произошло, наверное, в силу какой-нибудь атмосферической причины, а не из-за оскорбленного целомудрия или негодования. Во всяком случае, кровь Актеона была тут не при чем. Артемида — плод воображения совращенных с пути истины умов — не принимала никакого участия в этом приключении, да к тому же принц вовсе не умер.

Вездесущий и всезнающий Егова сам руководил всем этим. Опечаленный тем, что Актеон, дойдя до крайних пределов сумасбродства, являл собой вредное для других зрелище и служил заразительным примером для остальных, чтобы покарать его, Он заключил его в тело быстроногого оленя. Но, так как собаки уже пустились по его следу, Он направил их по другому пути, и кровавые следы на их мордах были от другой жертвы.

Ибо Всемогущий приберегал оленя-Актеона для более дальновидных планов и готовил ему более возвышенную участь.

Актеон, очутившись в двойной темноте леса и ночи, услышал внутри себя как бы неясный голос. На самом деле это говорил с ним Элоим:

— Ты будешь жить жизнью зверя, — говорил таинственный голос, — пока не падут ложные боги и пока Артемида не перестанет быть покровительницей охотников.

Но Актеон не мог толком понять, что с ним произошло, так как никогда ничего не слыхал об Егове, разве только то, что так назывался бог какого-то далекого народа. Да если бы он даже и больше слышал о Нем, он все же едва ли сообразил бы, в чем дело, так как привычка Элоима говорить с людьми в глубине их совести и не называя себя сбила бы всякого с толка. Слова Создателя он принял за собственные мысли и удивился, что они так туманны и неуместны.

И все же божественные слова оставили в его душе какой-то неясный отзвук, и за все время своего звериного существования он чувствовал, что над его судьбой тяготеет что-то великое и таинственное.

Его судьба не скоро исполнилась.

Вначале олень-Актеон ничем не отличался от других одиноких оленей. Они никогда не ревут весною при заходе солнца, и за ними не идут следом грациозные стада самок и павлинов. Дни Актеона протекали монотонно. Он мирно пасся на траве, питался листьями деревьев и, утоляя жажду у источников, мог любоваться в зеркальной поверхности воды, как год от году рога его разветвлялись все больше и больше. Кора спадала с них и вырастала вновь каждый год, и каждый год он тер об стволы деревьев все новые и новые отростки.