Мария Чурсина - Тысяча забытых звёзд

Кир опустился на корточки рядом с норой: колесо вошло в неё, как точно отлаженный механизм — ни приличного зазора, ничего. Была бы нора чуть больше, он попытался бы затолкать под колесо камень. Хотя откуда камни в чистом поле.

Влада спрыгнула с багажника и подошла к нему. Страшную мысль — самую страшную — она так и не высказала. Хотя наверняка раз десять прокрутила в голове.

— Может, родителям позвонишь? Приедут — вытащат.

Кир знал, что связи не будет, но всё равно вытащил телефон и посмотрел. На экране висела ядовито-яркая надпись «сеть не найдена». Влада всё угадала по его лицу.

— Ну, они же станут нас искать, да?

— Да, — сказал он зачем-то и привалился спиной к машинному боку.

Суслики — обычно любопытными столбиками они торчали по всему полю — не появлялись. Как будто они специально накопали нор-ловушек, а потом убрались отсюда.

Влада потопталась рядом, скрестив руки на груди, и прижалась щекой к его плечу. Кир обнял её. Плохо всё-таки, что не догадался взять куртку. Как теперь, если придётся идти пешком десяток километров, она же замёрзнет в своих шортах. Ветер был осенний, холодный, пахнущий пустотой и пылью, как те ненастоящие яблоки.

— Может быть, в той другой реальности мы остались дома, и тогда искать нас не станут, — сказала Влада, отрываясь от его плеча. — Но есть одна крохотная надежда. Твои родители любят варенье?

— Вообще они всё любят, что долго готовить не надо. — Ему, в конце концов, было всё равно, о чём говорить. Варенье так варенье.

— Тогда, если они попробуют моё варенье, они вспомнят. Всё вспомнят, что мы были у них, что уехали рано утром, и что так и не позвонили: доехали, мол, всё хорошо.

Она открыла заднюю дверцу. Лезть в машину было бы излишне, разве что демонстрировать чудеса эквилибристики на покосившихся сидениях. Влада потянулась за сумкой, проверила свой телефон — отключен от сети — и вздохнула.

— Помнишь, я говорила тебе о том, как уходят друзья? Прости. Я консервировала в каждой банке кусочек собственной души. Ты бы съел его и не бросил меня. Ты бы меня не забыл. — Влада жалобно улыбнулась.

Кир долго смотрел на неё, не представляя, что ответить.

— Ты ведьма, да?

Порыв ветра смёл улыбку с её лица.

— Я учёный. По крайней мере, мне бы хотелось им быть. Всё равно же — мой мир такой, каким он мне кажется.

Было пасмурно, холодно и сухо. Они достали из бардачка карту и развернули её на покосившемся капоте. По всему выходило, что до Родников топать ещё часа два в быстром темпе, но там и правда находилась железнодорожная станция — прекрасный путь к отступлению. В любом случае, идти назад было дольше и уж точно тоскливее.

— Ты помнишь мужчину, который приехал вчера вечером?

Влада молчала некоторые время, глядя под ноги на застывшие земляные волны.

— Вырванный кусок реальности. Помню. Но не могу вспомнить его имени.

— Ты его знаешь?

Вчера они совсем не говорили о госте, и когда вернулись с крыльца в дом, родители как ни в чём ни бывало смотрели телевизор. Пришлось проглотить очередной изврат реальности, не жуя.

— Знаю. Он меня увёз. — Она споткнулась и едва удержалась на ногах. — Подожди. Я помню то, чего не произошло. Я сейчас с тобой, значит, я не уезжала. Но я точно помню, как садилась к нему в машину, он говорил что-то. У него было кольцо на безымянном пальце, волосы стянуты жёлтой резинкой, запах шоколада в машине. Он ломал шоколадку в бардачке, не снимая фольги.

Она пошарила вокруг себя невидящим взглядом. Кир заметил, что она снова припадает на правую ногу, как будто не может согнуть её. Он едва отделался от желания поймать её за руки и выяснить, не проступают ли на ладонях затянувшиеся царапины.

— Так кто это такой?

— Я не знаю. Не могу вспомнить.

— То есть я отпустил тебя ночью одну с незнакомым человеком? — Кир усмехнулся, пытаясь чуть разрядить накалившуюся тревогу. Пусть бы всё было так: просто сломалась машина, просто им пришлось идти пешком к станции. — Ерунда.

Влада обернулась к нему и даже не попыталась ответить на улыбку.

— У меня тоже есть право выбора, как ты думаешь? Но если серьёзно, правда, не отпускай меня с ним. Я не могу вспомнить, что было дальше, но у меня неприятное ощущение.

— Не бойся. Такое может быть, если только он меня убьёт, но для этого ему придётся постараться.

У лица беспорядочно вились толстые беловатые мушки. Такие вёрткие, что маши — не маши руками, а толку нет. Они жутко раздражали.

Они добрались до станции, когда небо окончательно затянулось тучами, и хлынул дождь. Здание вокзала с фасадом из цветного кирпича содержало в себе билетную кассу и крошечный зал ожидания. Расписание электричек светилось на полумёртвом электронном табло, где буквы и цифры выпадали и появлялись в совершенно неожиданных местах. Так что вместо Родников получились Родинки, а вместо времени отправления и вовсе непонятная абракадабра.