Мария Чурсина - Тысяча забытых звёзд

Холодно не было — ветер, который обычно гулял по полям, здесь не существовал. Но идти им всё равно — некуда. Кир не сомневался, что дома по обе стороны дороги — такие же декорации, как и тополя. Картинки, нарисованные воображением, целые снаружи, пустые изнутри.

Вернулась Зарина, развела дрожащими руками.

— Там ничего нет. Только поля. А крыша вроде бы блестит. Но когда подходишь — ничего нет.

— Если не вернётся, я разрежу её снова, — пообещала Влада, как будто бросилась проклятьем. — Пусть мне придётся отпирать школу. А вы останетесь снаружи, чтобы не потерять и этот мир. Какой бы он ни был, он всё-таки получше, чем абсолютная пустота.

— Пустота? — полушёпотом выдохнула Зарина. Её рука дёрнулась, собираясь ущипнуть другую, но замерла.

— Не знаю, до чего может дойти. — Влада дёрнула головой.

Она встала и потёрла онемевшую ногу. С прошлой ночи Влада иногда прихрамывала. Обычные судороги такими не бывают — они не оставляют после себя ощущение чужой воли в своих мышцах. Нечего так часто общаться с не-жизнью, почаще бы разговаривать с людьми.

Но она говорила с призраками в заброшенной школе, с вареньем в большом тазу, с голубым экраном ноутбука, а с людьми — так, не срасталось.

— Стой, — потребовал Кир, тоже вскакивая.

— Нет, я это сделала, я должна исправить.

Он схватил Владу за руку и чуть не вскрикнул от неожиданности — в руке она всё ещё прятала иглу. Место укола обдало отчаянным холодом. Влада запоздало шарахнулась в сторону.

— Ты что наделал!

На ладони следов не осталось, но Влада присела и поворошила мокрую от росы осоку в том месте, где стояла секунду назад. В траве Кир ничего не увидел, она, наверное, тоже, потому что разочарованно зашипела.

— Наверное, уже впитался в землю. Будем надеяться, что здесь нет сущностей, и к тебе никто не привяжется.

— Что? Я ничего не видела, — пробормотала Зарина.

— Кровяной шарик. — Влада выпрямилась. — Всё, я иду в школу.

— Подожди, — сказал Кир уже спокойнее. Он всмотрелся в окна ближайшего дома. На выбеленном углу — табличка с номером восемнадцать. У ворот — кривенький лебедь из покрышки, побитая дождями клумба и вездесущее абрикосовое дерево, с веток которой только что вспорхнула птица.

А потом в окнах дома зажёгся свет. Тут же их плечи окатил сырой порыв ветра.

Влада судорожно выдохнула и зашарила по карманам — искала футляр для иголки и заодно прятала глаза. Правую ногу она ставила неестественно, старалась не особенно часто опираться на неё. Зарина оглядывалась, будто видела улицу в первый раз. Ещё секунда — и вдалеке застучал по стыкам поезд.

— У вас есть крючок?

Мама оторвалась от вечерних новостей и ошарашено посмотрела на Владу. Та была как привидение, ещё и подкралась незаметно.

— Что? — Она вся сморщилась от непонимания.

— Вязальный крючок. — Влада изобразила непонятный жест, и Кир увидел глубокие кровавые царапины у неё на ладонях, сморгнул — и царапины исчезли. Ему не мешало бы поспать, и Владе тоже. Её движения сделались рваными, она часто опускала голову и закрывала глаза, а потом вздрагивала, как будто просыпалась. Могла замереть так посреди комнаты.

— Кажется, бабушкин валялся где-то, — задумчиво пробормотала мама и ушла искать.

Влада опустилась на подлокотник кресла, потирая правую ногу.

Без Зарины в доме стало гораздо тише. Через бормотание телевизора было слышно, как тикают на кухне часы. Кир пытался отвлечься на слова диктора, но унылые мысли всё равно возвращались. Из незашторенных окон был виден мрачный соседский дом — там не светилось ни одно окно.

Чёрт его знает, почему Кир не настоял на том, чтобы уехать в город сегодня же. После утреннего происшествия навалилась тупая усталость, а потом Влада попросила остаться ещё на день. Упёрлась.

Теперь ей понадобился вязальный крючок. Иголки, выходит, не хватало.

Мама вернулась, неся на вытянутой руке костяной крючок, похожий на рыболовный, из музея истории, с непонятной полустёртой вязью символов на рукояти. Это уже больше напоминало ритуальный атрибут, чем её хирургическая иголка, хотя вязь при ближайшем рассмотрении сделалась выдолбленной ценой и названием фабрики. Влада взяла его и отправилась вверх по лестнице. Шла она так тяжело, что скрипнула каждая ступень, а не только четвёртая и шестая.

Кир хотел догнать её, но к дому подъехала машина. Через незашторенное окно в кухню рванул свет фар. В подступающих сумерках он мог различить очертания гостя: автомобиль чужой, явно не соседский, и человека, который из него выбрался, Кир видел впервые. Незнакомец, одетый по-простому зашагал прямо к воротам. Остановился, рассматривая дом, как будто искал на стенах тайнопись египетских гробниц. Медленно прошёлся вдоль забора.