Татьяна Мудрая - Паладины госпожи Франки

Запомнилась мне одна трогательная картинка: Лео, который вылез из своего неудобопроизносимого доспеха и по уши влез в ремесло медика. Время от времени он спохватывался, вспоминал о своих прямых обязанностях и щедрым жестом крестил на свой папистский манер всех собравшихся в госпитальной палатке независимо от их вероисповедания и положения пленных или свободных — а потом снова погружался в прежнее занятие: нашлепывал мазь — накладывал мягкие повязки — утешал — благословлял — честил самых неуемных крикунов — снова перевязывал — причащал — напутствовал — и далее по кругу. Унылая Ноэми таскалась за ним с торбой, где были лекарства, Библия, корпия и святые дары. Яхья же (во время сражения он был, конечно, с «Фатмой», и всего насмотрелся) неотлучно был при Франке — видимо, страшился за нее. Она как-то сразу осунулась, потемнела лицом.

— Френсис, мы трое впустили в мир зло. За это придется платить, — сказала она, когда увидела меня на другой день.

— Мы победили, госпожа моя, и мы будем милосердны к побежденным.

— О, разумеется! И тогда господь простит нам то, что мы так по-человечески пожелали упрочить наш триумф, выставив одно дьявольское изобретение против другого, — отозвалась она с небывалым для нее черным сарказмом.

Вскоре по нашем торжественно-упокойном возвращении в Гэдойн приехал обговаривать условия сдачи — кто бы вы думали? — сэр Джейк Стагирит, наш давний знакомец. Он имел приватную беседу с герцогом Даниэлем, не которой присутствовал, среди прочих, и я, в непонятной для самого себя роли: то ли устного летописца, то ли переводчика с одного динанского говора на другой.

— Я не могу решать за весь королевский совет, — сухо объяснял ему господин Даниэль, — хотя мое слово в нем довольно-таки весомо. Также я знаю настроения большинства его членов. Полагаю, что молодому лорду, который унаследовал долги старого, придется не только заплатить за наших мертвых и искалеченных и потраву наших земель, но и возместить ущерб, причиненный в минувшей войне Южному Лэну.

— По какому праву вы взыскиваете в свою пользу наш долг Саир-шаху?

— По праву победителей, естественно. Совет полагает, что шах занят улаживанием отношений с вашим ставленником и поэтому у него просто руки не дойдут отломить свой кусок пирога — если можно так выразиться насчет и субъекта, и объекта.

— Вы циник к тому же… Это на многие годы разорит нашу страну и принудит каждую женщину и ребенка считать крохи хлеба в своей ладони.

— Неужели так скверно? Совет полагает, что война с шахом была для вас довольно-таки выгодным предприятием. Во всяком случае, такой оборот дел отучит вас видеть в сражениях источник дохода, а в себе — избранников Божиих, — отчеканил герцог.

В разгар их спора лакей объявил:

— Господин бургомистр, ее светлость ваша супруга просит спешно принять ее.

Она и в самом деле так торопилась, что даже не успела переодеться, только поверх своего излюбленного вязаного рубища накинула синий горностаевый покров.

— Сэр Стагирит, я осведомлена о содержании нынешней беседы. Если у вашего лорда не достанет средств уплатить динанскую дань, может быть, это его выручит? — спросила наша Франка с самым серьезным видом.

В ее ладони, открытой ему навстречу, лежал маленький золотой с английским гербом.

Тот самый.»

Между ночью и рассветом двое сидят за столом в парадной гостиной. «Что за роскошь у этих папистов, — неприязненно думает Стагирит; — а еще норовят нажиться за наш счет. Золотой и серебряной посудой набит даже не поставец, а буфет во всю стену до потолка, с резьбой и богемскими хрустальными стеклами, которые и сами по себе драгоценность. Фрукты в плоской китайской вазе: абрикосы из Эро, вяленый виноград из Палестины, а эти «сосновые яблоки» еще незрелыми везут сюда из Нового Света… Со всеми народами торгуют: своего бы здесь были разве сосновые шишки.»

— Так вы, госпожа герцогиня, и впрямь воровка, если не денег, то военных секретов? На пару с вашим… э… безумным попом.

— Диким Попом, уважаемый сэр, если уж вам угодно было помянуть старое. Разве шпионить за соседом не в порядке вещей в мире, которым овладел дьявол?

— И ополчали на нас наших же граждан: полукровок, иудеев и так далее.

— Каюсь. Мы уже тогда предвидели, что с вами неизбежно придется воевать, и заручались поддержкой в глубоких тылах.

— Вы грубо откровенны. Не как дворянка, а…

— Как истая мужичка, вы хотели сказать? Так договаривайте, я не обижусь. Мой батюшка, и верно, был мужик, да еще из беглых холопов. Вошел в купеческое дело, возглавил городскую гильдию и жутко разбогател.