Татьяна Мудрая - Паладины госпожи Франки

Нас провели через небольшой мощеный дворик и отодвинули одну створу входных ворот. За ней открылся то ли зал, то ли грот с примитивными низкими полуколоннами, чьи складки расходились на своде подобием веера. Темные проемы вели отсюда в другие помещения.

Здесь по всем стенам выстроились воины, такие же, что и те, кто нас конвоировал: одетые в темное и с закрытыми лицами. Сверкали лишь глаза и отделка сабель и кинжалов. Один из них, наряженный, по первому впечатлению, еще проще всех и без оружия за широким своим поясом, выступил вперед и спросил, полуутверждая:

— Отщепенец, чужак и женщина из Братства Леса. Кто из вас троих наибольший?

— Женщина, доман Эргаш, — ответил Леонар.

— Ты ее обучил вместо себя, Пещерный Лев? Хорошо. Так чего ты хочешь от нас, белое дитя Юмалы?

— Мои слова для высокого домана по имени Идрис, — холодно ответствовала она.

— Никого из вас к нему не допустят, даже безоружных и даже связанных по рукам и ногам. Говори мне, я передам.

— Тогда слушай. Наш корабль разбился рядом со здешним берегом — пусть починят пробоину. Залог, что я дала Однорукому, оказался негоден — пусть вернут мне. А еще мне нужны каменная бумага и земляное масло, которое течет по вашему крепостному рву вместо воды.

— Ты дерзка превыше всякой меры, Юмала. Ручаюсь, что уж самое последнее из желаемого тобою ты получишь. Тебе его как подать, земляное масло — холодным, горячим или еще с приправами?

Он отрывисто рассмеялся своей непонятной шутке и хлопнул в ладоши. На нас набежали со всех сторон, схватили и потащили куда-то в сторону и вниз.

— Перемены скорей к добру, чем к худу, — раздумчиво сказала Франка немного погодя, ощупывая в тусклом свете неровные стены нашей кельи. — Сухо, свежо, окошко имеется на волю и, ручаюсь, ни клопов, ни блох. А воздух какой свежий, отец Лео, не правда ли?

— Дикая Степь! — он кивнул. — А ведь Эргаш и в самом деле нипочем не покажет нас своему обожаемому Барсу, побоится.

— Ладно, не стоит гадать. Будем лучше отдыхать и спать, пока спится. Вам же именно этого вечно не хватало?

Утром со звуком тугой пробки отворилась дверь, и Франку выкликнули наружу. Вернулась она где-то через час-полтора и сразу же начала объясняться со священником на местном наречии. Он долго ощупывал ее руки от запястий и выше, массировал, разминал. Потом уместил все ее десять пальцев сзади на ее же шее и надавил сверху своими пятернями — Франка чуть наклонила голову, послушно поворачивая ее из стороны в сторону. Мне стала, наконец, подозрительна эта возня, и я поинтересовался.

— Да вот, — без обиняков пояснил мне наш бывалый поп, — примериваюсь, значит, как пережать сонную жилу или сломать шейные позвонки, когда за нашей Франкой явятся вторично. Вы ведь поняли, что ей посулил милейший Эргаш? Или не вполне?

— Если вы поднимете руку на ину Франциску, я вас убью, — предупредил я. — Что бы там не сулили ей и всем нам.

— Сделайте одолжение, кэп Роувер: католику самоубийство Бог запрещает, — он хладнокровно опустил руки и оборотил ко мне свой угловатый фасад.

Тут я возопил, что прикончу его тут же и немедленно. Разумеется, то было заведомо неисполнимое обещание: он был меня крупнее, опытней в драках и еще накачал мышцы на галерной работе. Меня изумило (задним числом, понятно), что он не уложил меня одним щелчком, а еще согласился возиться. Хотя мотал он меня вдосталь, как собака жилистый кусок мяса, и тряс, как девчонка свою куклу из лоскутов. И вот мы кряхтели, сопели, шаркали ногами; раза три он припечатывал меня лопатками к полу, но почему-то тут же выпускал. Краем глаза я видел, что Франка скользнула к двери и прижалась к стене, вытянувшись в струнку, но мне было недосуг это обдумать.

Дверь камеры распахнулась, на мгновение закрыв ее как щитом, и влетел часовой с обнаженным оружием. Тотчас же она повисла на нем, как ласка на конской гриве. Он качнулся раза два, пытаясь ее стряхнуть, но хватка у нее была мертвая. Потом он почему-то свалился, вяло пытаясь обтереть ее оземь, выронил свой длинный нож и под конец замер в неподвижности.

Франка вскочила на ноги, вытянула из-под него и швырнула мне его кинжал, Леонару саблю. Напарники нашего стража, которые заподозрили неладное, напоролись на них с ходу.

— Это удача. Если бы их было трое с самого начала, пришлось бы мне двоих руками душить, противно, — запыхавшись, пробормотал Леонар. — Дальше куда, Франка?

— Прорываться к нему. Вы дорогу знаете, да и я пригляделась.